Лежит за годами печальная дата,
а в сердце по-прежнему острая боль.
Конечно, я знал, что придётся когда-то
и мне навсегда распрощаться с тобой.

Но всё же, но всё же не верилось в это,
а если и верилось, то всё ж не так.
И в Бога не верящий, ныне к приметам
гораздо терпимее стал я, чудак.

А нам говорила старуха цыганка,
что я, хоть шахтёр, но…, – ты помнишь сама, –
меня ты оставишь, уйдёшь спозаранку
в краю, где бесснежная вечно зима.

Тогда я смеялся, теперь не до смеха.
Теперь только горечь и рана в душе.
Порой просыпается в сердце утеха,
что я хоть в партере, но не в туше.

Распластанный, к сердцу тебя прижимаю,
а ты помогаешь в нелёгкой борьбе.
И этим дышу и себя продолжаю,
а значит, тебя продолжаю в себе.