У него волос остался клок:
Лысый Канторович гадит снова.
Он, как Вождь, не низок, не высок,
Как Ильич, сбежал с родного крова,
Как Ильич задирист, хамоват,
Правда, у обоих есть отличья:
Любит Марфа вставить всюду мат,
Позабыв о правилах приличья;
Вождь вернулся к нам, чтоб взять власть –
Канторович гадит издалёка,
Гамбургер глотая с пивом всласть
В баре «фатерляндского» Ростока…
В Балтике «пускает пузыри»,
Переев горохового супа,
Пишет от зари и до зари
Гадости в эфире зло и тупо…

По-немецки шпарит «только влёт»,
Жаренные «хавая» колбаски…
За Израиль в бой же не пойдёт,
Не оденет на Голанах каски,
Не полезет прятаться в подвал
Шустро при арабском артобстреле:
Место он с расчётом выбирал,
Где его достать бы не сумели.

Всё у Марфы лысой «на мази»,
Черканёт «Пародь» опять по пьяни:
«Ну, зачем мне в руки брать «Узи»,
Когда есть на то израильтяне!»

У него отличный аппетит,
Лысина с Баварского лоснится,
Кучу клонов лучше он родит,
Если не успеет раньше спиться,
Поглядит с враждой на швабский флаг,
Вспомнив предков страшные «обиды»,
Выберет вновь немца в Бундестаг,
Улыбаясь радостно для виду…

Позабыв, что это всё ж кино,
«Хенде хох!» услышав, вскинет руки,
С зеркалом немытым заодно
Шнапсу выпьет с горечью от скуки,
Продолжая с ненавистью пить,
Желчью плюнет, выпивши, в сторонку,
Чтобы злобой «душу» утолить.
Новую черкнёт «Пародь Вдогонку»,
Так и, не найдя свою любовь,
Скажет, отыскав «антисемита»:
«Хорошо России гадить вновь
На родных страницах «Общелита»!»