(поэтический трактат с прологом и эпилогом)
Пролог День восьмое марта – праздник старый, Жив с начала века аж того… Связывают с Розою и Кларой Люди появление его. Нынешние детки вряд ли знают О суровых судьбах этих тёть. Ведь не зря же молодь называют – «Общества отрезанный ломоть». Дабы интерес разжечь их, деткин, Я хочу раскрыть, как добрый друг, Кто ж на самом деле были Цеткин И её подруга Люксембург?
* * * То, что Люксембургшу звали Розой, Не забыли многие пока... Этот факт всосали с первой дозой Мы ещё грудного молока. А на самом деле, при рожденьи Нарекли Розалией её... Но пришлось, чтоб скрыть происхожденье, Имя ей кастрировать своё. Эх, была б красавицею Роза... Ну, а так ни девка, а скандал. Ни один мужик, пока тверёзый, На неё, подлец, не западал. Лишь потом, когда её карьера В рост пошла подобием ботвы, Спелась Роза с Йогихесом Лео – Неким эмигрантом из Литвы. Прикрывая блуд свободой нравов, Тот отвёл подруге роль слуги... Сам гулял налево и направо, Неустанно пудря ей мозги. Лет шестнадцать длилась эта сага, Будоража Розину судьбу, Но ни с чем осталась бедолага... И переключилась на борьбу. Хоть и впереди пошла «обоза», Но к мужчинам страсть была в крови... И сошлась однажды наша Роза С адвокатом Паулем Леви. На двенадцать лет её помладше Был он – той эпохи Микки Рурк! Вот и снова женщиною падшей Вскоре стала Роза Люксембург. Впрочем, их негаданному счастью Очень быстро наступил конец... И последней Розиною страстью Стал совсем уж юный сорванец. Более того – сынок подруги... Вот такая штука, эта жизнь! …………………………………. Ну, а мы, тем самым, без натуги И до Клары Цеткин добрались.
* * * Клара ревновала к Розе сына, Даже прервала с подругой связь. Хоть сама всю жизнь ждала блондина, И однажды всё же дождалась... Но, не нарушая хода пьесы, Я вернусь в период тот, когда Клару Цеткин звали Кларой Эйсснер. Чьей национальности?.. Ну, да! Жизнь её могла б, как у принцессы, Счастьем быть и радостью полна, Если б эмигранта из Одессы Как-то раз не встретила она. Образ жизни вёл он большевистский, Был гоним, и видимо не зря, Но в глазах вчерашней гимназистки Чем-то вроде стал поводыря. Осип Цеткин – так мужчину звали. Пусть на вид не весть какой «клиент», Но по мощи умственной едва ли Осипу нашёлся б конкурент. Клара хоть была в любом вопросе Позади на целое копьё, Но взяла фамилию у Оси И увековечила её. Те же, кто умом владеют цепким, Возразят: «Позвольте, господа! Чё ж она назвалась Кларой Цеткин, А не Кларой Цеткиной тогда?» Тешась псевдонимом этим редким, Уповать мы можем лишь на то, Что ещё не «Клара Табуреткин» Было ею прозвище взято. В браке-то она не состояла С отпрыском известных всем кровей, Что, однако, ей не помешало От него родить двух сыновей. В общем, было всё у них не худо, Хоть хватало поводов для слёз, Жизнь текла размеренно, покуда Осю не прибрал туберкулёз. Длилось одиночество недолго: Вскоре Клара, с горя не своя, Совратила Цунделя Георга, Что годился оной в сыновья. Он был младше Клары ровно вдвое (Ей успело стукнуть тридцать шесть), Но не только сдался ей без боя, А ещё терпел её Бог весть Сколько лет... Хотя вознёй мышиной Их союз едва ли назовёшь. Но сорокалетним став мужчиной, Всё ж Георг ушёл к красотке Бош.
* * * Вот такими были судьбы женщин, Подаривших миру восьмимарт… Я не увеличил, не уменьшил Ничего в рассказе, впав в азарт. Проглотив (надеюсь, что не к ночи) Эту поэтическую муть, Думаю, читатель мой захочет Знать, как их земной прервался путь?
* * * Каждая в свой срок почила в Бозе, Преуспев в политике зело, Только по сравненью с Кларой Розе, Безусловно, меньше повезло. Ярый враг любых инсинуаций, Хоть во сне готова на протест, По следам одной из демонстраций Загремела Роза под арест. Думала всё будет шито-крыто, Вроде не такой уж криминал... Но была прикладами забита И в Ландверский сброшена канал. Весь канал прошарив на буксире, Всё ж смогли поднять её со дна… Вскоре (через месяца четыре) Люксембург была погребена. А в том месте, где большая клизма Подвела трагический финал, После избавленья от фашизма Установлен был мемориал.
* * * Ну, а Клара, сколь не колесила, Целый воз успев сносить штиблет, Умерла не где-то, а в России, В возрасте семидесяти лет. Как и все советские святыни, Что чужды сегодняшней стране, Прах её покоится и ныне В самой нашей знаковой стене.
* * * Ну, и в заключение трактата Рассказать мне надобно, небось, Как же появилась эта дата, Что мужчинам словно в горле кость... В том году, когда ещё «Volkswagen» И не начинал победный старт, Как-то на тусовку в Копенгаген Посъезжался женский авангард. Обсуждали собственные шашни, Крыли всех смазливеньких девах. Клара Цеткин тут возьми, да ляпни: «Что-то ущемляют нас в правах…» Тут же, кто страшны и толстозады, И не могут жить без париков, Как давай орать: «Достали, гады! Жизни нет от этих мужиков! Мир для них – один большой заказник! Мы же тоже люди...» Бла-бла-бла... В общем, порешили – нужен праздник! Но какого месяца? числа? Вспомнив фабриканток из Нью-Йорка, Учинивших марш пустых кастрюль, Роза Кларе: «Чё там думать долго?! Славный день для праздника... А, хуль?.. Что там было? А! восьмое марта! Пусть и будет нашим женским днём!» Так взвилось подобие штандарта Над убогим бабьим кораблём.
Эпилог И с тех пор, шокируя покроем, Заводя походкой от бедра, Женщины шагают ровным строем И берут без штурмов города. Пусть под их изысканным давленьем Мы ещё не вымерли, как класс, Но по всем фронтам и направленьям Слабый пол теснит нещадно нас. Вот уже и выглядим мы куце, И полно лысеющих голов... Но мужчины всё же не сдаются – Бьют «врага» со всех своих стволов! Больше века длится поединок... Что там Сектор Газа и Бейрут... ....................................................... Ладно, всё! Пока! Пора на рынок, А не то букеты разберут…
В авторском исполнении: https://www.youtube.com/watch?v=yYZE-7cp0pc
|