Приснилась девочка, фамилия – литовская, а имя – «редкое», как в фильме у Рязанова, с меня высокая и бледная, неброская... сон подростковый просмотрел под старость заново.
Как независима природа подсознания, как по-хозяйски ворошит чуланы памяти: то оживляет вдруг далёкое свидание, то обдаёт лицо огнём прожжённой скатерти, то в ступор вводит от испытанного ужаса, когда сердчишко бьётся голубем попавшимся!.. И забываешь и про смелость и про мужество, и унижаешься растоптанным и сдавшимся.
Стояла девочка на театральной лестнице театра старого – ещё не погорелого – такая тихая и скромная прелестница в «хэбэ» колготочках, зашитых ниткой белою. В момент мне стало не до Гаврика, актрисочки, игравшей в шортах и чулочках Петю, мальчика, весь акт второй писал любовную записочку... и не отдал!.. Фрагмент из памяти чуланчика. Июль, спортлагерь, выясняем отношения: мой корефан – судья третейский, я и девочка. Я – бедный мавр венецианский – жажду мщения, душить набросился изменщицу и стервочку!..
Хватает злая память за’ душу, не вырваться, и держит цепко, долго, больно и бессовестно. На том дознании нам было по четырнадцать, но на душе осадок прежний – горький, горестный.
21.11.12.
|