Он ушёл. Как «уходят в последнюю осень поэты».
На душе перегруз, от неспетых прощальных куплетов.
На столе два бокала, один недопит, другой пуст.
Под ногами не пол – чувств заброшенных слышится хруст.

Слышен гам, битва крыльев,– за корку и жизнь – воронья, но
Интереса в том нет – здесь не больно, а там вероятно –
Судьба. Злость. От того, что по жизни без сердца никак.
И хрустят под ногами его, и смеются… – дурак.

...

Обо мне прочитай в каждой строчке, что скоропостижно…
Где Парижа коснуться не даст облаков пелена,
Где запрет нипочём и ни сколько не весит, – так вышло.
И не слышно уже ничего, и не видно себя.

Там нас много таких. Все читают какие-то письма.
Отрывают кусочки, пытаются что-то сложить.
Я один среди тех, кому так «далеко до Парижа».
Кому выпало верить в любовь и стрелять в миражи.