В полоску новая рубаха, Сидит хозяин средь родни: «Отец мой был природный пахарь, А я работал вместе с ним». Выводит чисто, без запинки, Но в угол скошены глаза: Видать, опять его от Зинки Под утро приводить назад! Разлито пиво по клеёнке, Пяток помятых огурцов. У растревоженной бабёнки От слёз опухшее лицо. Душа в надсаде, сердце ноет, А песня жалит как змея: «Горит, горит село родное, Горит вся Родина моя!» Перекурить решил немножко – Удар пришёлся вскользь виска. Заныла бестолочь-гармошка, Повисла тёща на руках… Взашей прогнали, остудиться, Мороз февральский к буйным строг! …И прогибались половицы Под топот хромовых сапог, Плыла визгливая частушка, В избе нарядной – как в парной! А рядом, в тесной боковушке, Бревном хозяин спал давно. Устала глупая двухрядка, В ночи пропал последний гость. «Ну, слава Богу, всё в порядке, Без драки нынче обошлось!»
|