Памяти моего отца

Мне помнится шальная ночь:
Бессонница терзала жестко,
И явно не могла помочь
Простынка, сбитая в веревку,

Усталый мозг был воспален,
Картины бешено сменялись:
Не рассмотрев очередной –
В последующей растворялась.

И вдруг я ощутила страх.
Да что там страх – вселенский ужас!
Стояла пелена в глазах,
Теснили гарь, туман и стужа.

И кто-то рядом захрипел –
Почудилось, стонал мальчонка,
Вот только не стонал, а пел!
Да голосок был слаб и тонок.

Шинелька, грязная, в крови,
А он, слабея, все о маме,
Как руки мягкие ловил
Своими детскими губами.

Пыталась я его спасти,
Хотела сделать перевязку,
Он головой качнул – «прости» -
И пел, хрипя, тягуче, вязко…

Но песню жизни не допел
И умер. Я – траншеей – дальше.
Наверно, мощный артобстрел
Не дал бойцам второго шанса:

Повсюду рытвины и дым,
Неясно, где свои, чужие,
И страшно – грудами – в пыли,
В крови солдаты – неживые.

Из рощи грохнуло в ответ.
Там наши! Наши!!! Я рванула!
Трагичный выпал нам «билет» -
История в войну втянула.

Я продиралась сквозь туман,
Сквозь воронье и грохот боя,
Считала, скольких тяжких ран,
Смертей и горя это стоит?

И думала: они смогли,
Всё выдержали сверхусильем,
Но сотни тысяч полегли
За Родину в степи ковыльной…

Из дыма выпал лейтенант,
Весь в пепле, черный: «Где снаряды?!!»
Нет, он не подвиг совершал,
А знал: вон там – фашисты. Рядом!

И если деревеньку сдать –
Погибнут чьи-то жены, дети.
Священной становилась пядь
Родной земли на этом свете.

Свистело, ухало, и жгло,
И зло строчили автоматы.
Мечтал любой, чтоб пронесло,
Но был отважным, был Солдатом.

Накрыла смерть крылом своим,
Поставила людей под дуло.
Наверно, страшно было им,
Но разве кто о страхе думал?!

Мы победили в той войне.
Воздвигли прочные основы,
Но сколько б ни мелькало лет –
А боль приходит снова… снова…

Такие разные в строю:
Один – молчун, другой болтливый,
Кто пел, а кто шутил в бою,
Кто-то был мрачен, кто – смешливый,

Однако – наша плоть и кровь,
Сыны России – беззаветно
Себя отдали, чтобы вновь
Над нами небо стало светлым.

Я продиралась через бой,
От боли, жалости рыдала:
Мне раненых не взять с собой,
А выживут ли – я не знала.

Быть может, среди них лежит
Мой дедушка, в войну погибший.
Позвать его? Да хоть визжи –
В бедламе диком не услышит!

Воронки, осыпи, кусты,
Снарядный ящик, чья-то скатка,
Лохмотья, грязные бинты,
Листок, микстурная облатка

И копоть… копоть… черный дым.
Ура-а! Стрельба. За криком – стоны…
Не помнить? Позабыть о них?
Тогда мы ни-че-го не стоим!

Как странно, двойственность вполне
Мне в рассужденьях помогала.
А утром – солнышко в окне
И жизнь свой подвиг продолжала…