В МАМИНОМ САДУ Памяти мамы моей - Марианны Ивановны Антиповой посвящаю
В мамином саду медовый август, Яблок паданье и топот детских ног, Вздрагивает ягодный стеклярус, Красных бусин полон туесок.
Ягоды и годы не считая, Мама сад растила на свой лад: Сердцу своему лишь доверяя, Сорняки полола наугад…
Так и выросли: сад, дети, внуки. Живы будем - правнуки пойдут, Мамины возлюбленные руки Прикоснутся к ним и поведут
В сад, где и скворешни гвоздик Помнит про отцовскую звезду… Под звездой родной бессмертен воздух: Вечный август в мамином саду…
ТАЙНА
Над обрывом сосна - одинокая, древняя. Пожалела ее неразумная я: Как свеча про запас - позабыта до времени, Чью-то тайну хранит, может, и про меня.
"Я одно над обрывом. Я - вольное дерево, Топора не страшусь и земного огня, И, пока я расту, ничего не потеряно И с тобой поделюсь тем, что есть у меня.
Я богато собой, я - подобье Вселенной: Корни, крона и млечные звёзды в ветвях. Я живая молитва о всех убиенных - Вот моё назначенье на горних путях.
Кто из нас одиноче - я давно поняла. Моя память древна и не только древесна. Ты меня не жалей: я тобою была, А вот сможешь ли ты мною стать - неизвестно…"
СУДЬБА
Я выросла в другой России, Отвергшей Бога и Христа, И в тайне от отца крестили Меня в церквушке у моста, А под мостом текла водицей Кровь… и застыла навсегда Не пожелавшая креститься Давно сгоревшая звезда.
* * * Что расстанемся – я знала. Боль пройдет, чай, не убьют! Без любви не умирают. Просто – жить перестают.
* * *
В деревянном пустующем доме Дверь рванет на сухом сквозняке: Пыль взметает бурун по иконе, Позабытой здесь Бог знает кем, В дымоходе завоет вдруг ветер И погасшую свечку зажжет, И затеплятся в полом багете Лица тех, кто уже не умрет: Сердца память – души пуповина! Сгинь, разъятая временем пасть! Покосившийся дом с мезонином, Ты на кладке нездешней, старинной, И тебе никогда не упасть!
* * * Летят непрочтенным посланьем Снега с неземного холста, Но в каждой снежинке, чеканен, Есть оттиск звезды и креста. Да мне ли, принявшей крещенье И крест краснозвездной страны, Не чувствовать грех отреченья От пенья небесной струны, Нервущейся нитью связавшей Молитву крещеной Руси С языческой звездною чашей И ангелами в небеси…
МОЕМУ ПОКОЛЕНИЮ
Отступают от нас океаны былого, Словно камни в отлив, мы пред небом одни, И всё суше у глаз, и весомее слово, И всё слаще смертельный приют тишины.
Вожделенный покой, без тревог и мечтаний, Мы ещё не твои, если души не спят, И на нас с высоты своего мирозданья С ожиданьем взыскующим звёзды глядят.
Нам подаренный век так предательски краток! И кому я повем, и когда, нет «потом», Если эта планета делима, как атом, И на пульте подземном включён метроном.
Волны времени хлынут – накроет забвенье Планетарные камни с письменами войны, Но хранит нас Господь – есть у нас назначенье, Но томит наши души вина без вины.
СНИЛСЯ МНЕ ДОМ
Снился мне дом – три окна на просёлок, В этом дому я когда-то жила, Там у окна занавеской весёлой Роза китайская в кадке цвела. А по просёлку в платках белоснежных Важно старухи к обедне идут, Васька-афганец по пьянке кромешной В духов стреляет и сам словно дух…
Колет дрова мне сосед дядя Саша, Лошадь свою привязав у ворот, Год без зарплаты в совхозе он пашет, Сеет и жнёт – без работы помрёт. Кладбище близко, да церковь вприглядку, А до Хрущёва своя здесь была! Кто разобрал ту кирпичную кладку На погреба – всех она погребла…
Но на божнице, над кадкой цветущей, В розах бумажных Спасителя лик, Свечек огарки…и райские кущи Вон, за болотом, где плачет кулик… Райские кущи, земной вертоград, Где над Окой дикой мальвы закат… Снился и снится мне дом в три окна: Там из окна вся Россия видна.
* * *
Всё проводы, а встреч – наперечёт И новизна не дарит откровеньем. Багульник срезанный ещё цветёт Лилейно-розовым и восковым свеченьем.
Пусть памяти свеча ещё горит, Свинец печали уподобив воску, Но холоден кладбищенский гранит И только имя открывает доступ
Туда, куда когда-то все уйдём, Оставив только песни отголосок… «Что в имени тебе моём…» - твоём: В страну любви самоходящий посох, Багульника воскресшее цевьё?...
* * *
Жасмин роняет лепестки В тисках хрустальной узкой вазы: Кончается цветенья фазa Стихами белыми тоски.
Но каждый год жасмин парит Живым распахнутым соцветьем В минувшем и грядущем лете Неотменимый свет струит.
И в каждой клеточке древесной Мерцает радости завет, И за пугающей завесой Нет ада, да и смерти – нет!
|