Меня охватывает ужас.
Да разве можно все забыть?
Был голос совести задушен.
Вы не могли не говорить.
И были Вы хранимы Богом
в тот горький, темный, трудный час.
Всегда Вы были там с народом,
хотя и запрещали Вас.
А Вы в тетрадку все писали.
И доказательств нет иных,
что Родину Вы не предали,
ведь до сих пор живет Ваш стих.