Не московский я,а курский,
Только не гуляка озорной,
А поэт с душою русской,
Венчаный циничною тоской.

Греет столб фонарный улицу,
Лижут кобели пропащих сук,
К неживому моему лицу
Тени тянутся костлявых рук.

Каждая задрипанная мерзость
В курском деревенском околотке
Черную свою бросает злость
На мою свободную походку.

В мире этом я имею
Не друзей,а врагов столько,
Что впору вешать мне на шею
Крепкую,ох,крепкую веревку.

Старый дом без меня ссутулится,
Поминая мой смертный вздох,
В деревенских курских улицах
Знать,судил умереть мне Бог.