Еще дожди с ветвей не смыли листья,
но пыли на просёлках нет уже,
и солнце, смытое туманом водянистым,
чуть теплится средь сельских чертежей.

Стога всей дрёмой – в тёплых сенокосах.
Им помнится, как здесь, недалеко,
под смех ребячий в утренние росы
разлилось из бутылки молоко.

Кукушку слышно за семь километров.
Еж виден за версту среди дерев.
Уже во весь простор набились ветры,
хоть и стоят покамест, замерев.

И замер лес, в хрусталь закован светлый,
пустой без птиц – как без монахов скит.
Ступай, конечно, но не хрустни веткой –
в одно мгновенье разом облетит.

Ворона, взглядом провожая стаю
гусиную, уж не взлетит сама,
и мысль в глазах её стоит простая,
морозная и долгая: зима…