Раскрепостив остатки мыслей, Там, у потухшего костра, Я наслаждаюсь зимней вишеней. Любовью, что порой шустра, Порою вялостью томима, Пригладив кудри пилигрима, Исчезнет в скорбной тишине, Я наслаждаюсь лишь во сне.
Вдруг слышу голос непорочный, Он словно солнечный фальцет, Влечет меня к мученьям строчным. И снова жизнь, в небесный цвет,
Ласкает негою безбрежной, Глаголы праздничной любви. И снова вой, железный скрежет, За ним пролитие крови.
Все возвращается на круги, С чего спасенье началось. В остатках дня небесов слуги, Подсчет оставшихся волос, Ведут, ворча себе под нос.
Затем грехов больных подспудье, Встав на колени в вечеру, Земли касаясь мокрой грудью, Молят простить. Кровавый круг, Очерченный заветом Бога, Вобрал в себя сонм облаков, Закрыв для нечисти дорогу, Остатки сладкие даров
|