И мир смешон,
и я шутом
(чтобы от боли не заплакать)
в стенах родимого Гулага,
гуляю ночью голышом
меж строчек
заболевших слов,
что столь надсадно ранят душу.
А трёх китов
стальные туши
вберут в себя добро и зло,
и, отравившись пустотой,
перевернутся кверху брюхом,
земля людей им будет пухом,
а небо - мёртвою водой.
И я смеюсь
себе в лицо,
воды увидев отраженье.

Мой Бог сказал мне: «Ты мошенник!»,
а я назвал его Отцом.