Октябрь. Зной. У кассы давка.
Туристы с видом знатоков
Скупают жадно бой быков,
Как сувениры в местной лавке.

И вот настал желанный миг:
Как черный дьявол, в клочьях пены,
Взрывая в пыль песок арены,
Бык головой к земле приник.

Под гул толпы, под свист и споры
Его дразнили матадоры,
В быка втыкая бандерильи.
А на трибунах колу пили.

Уже убийственный пурпур
Зажат горячими руками,
А бык печальными глазами
Глядел в ревущую толпу.

Кричала публика: «Оле!»,
Тореадору помогая,
А я, почти изнемогая,
Душою за быка болел.

И бык, уже в ногах слабея,
Безумной яростью кипя,
На красный плащ летел зверея,
А мне казалось – на меня.

И злые слёзы закипали –
О, как мне жаль! О, как мне жаль!
А все вокруг меня кричали:
«Тореадор, скорей ударь!

И он не смог остановиться:
Коррида – бой, кровавый бой.
Быка ударил как убийца,
А руку поднял как герой.