Переводи моё перо, с иронией в основе,
На мой родной язык наречие снегов,
Которые пытались растопить мы словом «Лове»
И музыкой наивной чтимых здесь «Битлов».
В придуманном, наверное в бреду, социализме,
Переплавляя шрифт на пули, при нужде
Нас чаще пользовали всё же не стволом, а клизмой,
И это было достижением уже!
Сменив усы на лысину, а лысину на брови,
(Старается гримёр, не видимый мастак)
Нам августейше, как бы, заменили сдачу крови
На сдачу пота лишь, за ломаный пятак.
И звёздный атлас с пиджаком генсека перепутав
Страна лежала будто Гулливер во сне,
Которого ехидные и злые лилипуты
Запутали во лжи, в доктринах, и в вине.
Прилежно изучая Мир по пачке «Беломора»,
Будь хоть орлом, ни что не сможешь разглядеть,
И только лишь благодаря родимому простору
Нам не пришлось клаустрофобией болеть.
А в городах паслись стада жующих струны хиппи,
(Такая смесь коров священных и бродяг)
Что с помощью любви, стихов, и порошка от сыпи
Брались исправить жизнь, чтоб было всё – ништяк.
Теперь они, наверное, в той самой Красной Книге.
Порою собираются, как было в старь,
И врут, что изменили Мир, плевав на все интриги,
Лишь с помощью травы да стареньких гитар.
Я сам из них, и мне был близок звук аккорда смуты,
И я так жарко уповал на новый флаг,
Но вот ведь! – при своём остались те же лилипуты!
Так в чём же дело, мой лысеющий чувак?
Крути-верти хоть целый день стальной колок вопроса,
Но струны не звучат, увы, как надо в лад.
Посмотрим же, как говорится, в зубы факта косо,
Оценим трезво перспективу и расклад:
Гарцуют Хлестаковы – бывшие комсорги – в Думе,
Стукач на пенсии торгует колбасой,
Совковый, в прошлом, чин сидит на нефти с газом в сумме,
Советский урка занимается попсой!..
Переводи моё перо чернила на бумагу –
На мой родной язык сие не перевесть.
… С утра оборвалась струна, и голубь-бедолага,
Который год нам не несёт благую весть!..