мир наклоняется набок
на последнем сидении маршрутки.

двадцать часов без сна
перевешивают мою голову вправо.
четыре часа под надзором
тянут её влево.
три недели без света
сжимают веки и сужают зрачки.

я пытаюсь не упускать из виду букв
открытой передо мной книги,
иначе рискую потерять и реальность
и вымысел.

час пик, пробка.

и только двадцать лет
крепко зажмуренных глаз
не дают мне спать
на последнем сидении.