Гляжу на дорогу, что скатертью стелется, И вижу конец, приводящий в к венцу. Здесь все до безумия крутится, вертится, И истину бьет кулаком по лицу.
И в брачном чертоге, наполненным нечистью, Прокисшее бродит в бочонках вино. И ложь, приоткрыв свои сладкие прелести, Тихонько влечет мир на самое дно, Плотского бытия, Где все вокруг клянут меня.
Но вот уже поэзия в избытке, Ссыпая мне в ладони горсть добра, Глядит как я, в отчаянной попытке, Сумел отвергнуть славу дна.
И вот, уже протянутая чаша, Наполненная болью до краев, Висит во тьме, где слово веры нашей, Ведет к спасению сквозь дебри горьких слов.
И все ж, омытые дождями слез, пустыни, Не зарастают более травой. И наша жизнь с начала и по ныне Питается забвения рекой.
И зерна, что упали при дороге, Клюются стайками лучей от дальних звезд, И путник, что принес с собой тревоги, Не уместился на полатях птичьих гнезд.
И, правда, обнаженная прилюдно, Вновь задыхается от страха и стыда, Не отвергая от себя любви паскудной, Пришедшей от хмельного серебра…
|