Втекает в дом ночное молоко.
Вскипает и сгорает на бумаге.
И только полуночный брёх собаки
да трель сверчка взлетают высоко.

И яркий проблеск позднего авто
мелькнет сквозь виноградное сплетенье
и всколыхнёт на стенах чьи-то тени,
и оживит на вешалке пальто.

И кто-то вдруг задышит на плече.
Ах, это ты, неведомая птица!
Я не хочу к тебе поворотиться-
мне рано видеть ночь твоих очей.

Я знаю, что прийдет твоя пора,
уймись, уймись и не терзай плеча мне!
Грей под крылом, храни свои печали!
Дай мне покой до самого утра.

Ты подождёшь, незримая пока.
Ну а когда рассвет вот-вот забрезжит,
твой острый коготь грудь мою разрежет,
и капля страха скатится с виска.

И пальцы не найдут своих опор,
меж жизнию и смертью распростёрты...
Где грани бытия опасно стерты,
там страх переплавляется в восторг!

И вот тогда бери мои глаза.
Засыпь их солью черно-белых магий!
Когда рука сползает по бумаге,
и буквы разобрать уже нельзя...