* * *
Я стар и устал. Я иссох, как букашка.
Как жаль, что меня не полюбит Наташка:
Каштанка – собачка – болонка – кудряшка -
Москвичка – блондинка – медичка - кокетка.
Как жаль, что меня не полюбит соседка-
Брюнетка. Еврейка. Армянка. Татарка.
А также училка. Юристка. Цариц(к)а Тамарка.
Я им не жених, не товарищ, не пар(к)а.
А Парка уже допряла мою нитку
И мой катафалк выползает из парка.
И только осталось сказать – Извините.
Супруге – Галине, дочурке и маме – Полинкам.
Ну что же – простите, мои Нефертити.
Ну что же – прощайте мои Клеопатры.
Как жалко, что я не любил негритянку,
А также актёрку – актриску – артистку,
Танцорку – балетку, девицу – нимфетку.
А также – Бутырку, Петровку, Лубянку.
И даже – Ильинку, Варварку, Таганку.
Судьба заплетает свои лабиринты
И в них заблудилась сама б Ариадна.
Я сгину в проклятой, паршивой столице
И хор обо мне не заплачет столицый.
Но как говорится в одном афоризме –
Про э т о мечтать совершенно не вредно.
Как жалко, что я не остался в деревне
В родимой, российской, сибирской глубинке.
А всё ж я изведал другие глубинки
И всё же я видел другие высотки.
Носил на башке боевую пилотку,
Закаливал «шилом» лужёную глотку,
Любил, как хозяин, подводную лодку,
Ласкал и лелеял её, как красотку
И чистил ей киль и подкрашивал спинку.
И я омывал её бёдра в Индийском!
И я целовал её в губы в Охотском!
Декабрь 2001