В бесполезность попыток по лёгкому забашлять,
откупиться от времени золотом падшей листвы,
осень вникла и давит на жалость чью-то опять
свежевыжатым соком небесной своей ботвы.
Ветер гонит … как гонит тучи, почти всерьёз,
про надежду, любовь и, конечно, про веру, блин …
Небо плакать навзрыд собирается, только вот нету слёз.
Не смывается грязь с залапанных детских картин.
Я люблю тебя, осень, по-честному, что ж ты так
меня бесишь сегодня до взрыва, до слепоты,
своим бархатом воздуха, пёстрой палитрой … fuck!
Ты меня не обманешь, осень – я такой же, как ты!
Ты ведь – женщина, осень!? Молчи, я знаю ответ!
Я из лета почувствовал запах твой, издали.
Мы знакомы с тобой, ты вспомни, сто тысяч лет,
с тех времён, когда были водой и просто текли …
И с тех пор я по жизни тёк, кочевал, я тебя искал,
в мыслях, женщинах, церкви и, конечно, вине …
Ты не пряталась, это я был слеп наповал
и не видел, что я с тобой на одной волне.
И нежданною музыкой душу мою распоров
на кусочки, не больно, как скальпелем опытный врач,
зацелуют меня безнадёжные губы слов
твоих песен, похожих на громкий дождь или тихий плач.
И мы встретимся! Пусть говорят: не бывает чудес.
Пусть не в этой жизни, а в той, где уже всё равно,
где-то там, наверху, на восьмом этаже небес,
в пятизвёздочном Южном Кресте, где всё включено …