Домовой

На полдороге между небом
и улицей вдоль старых лип,
где переложенный поребрик
три месяца ковшом скребли,
во вторник лето отплясало
явив прохожим бабий форс,
уехало со всех вокзалов
на этот раз уже всерьёз,
а где-то, в аэропорту,
встречала осень пассажиров,
затеяв листьями игру,
на ветер их взметнув, транжира
(к чему беречь, пусть обретут
восторг последнего полёта,
и долготу, и высоту,
и вальс, разыгранный по нотам)
совсем немного хмуря лоб,
сняла портрет в парадной раме,
в пальто закутала озноб,
дымя немодными кострами,
осенний вальс сожгла дотла,
чтоб не узнали в грустной даме
ту, кто и ветренной была.
Теперь всего-то подождать
от Покрова до белых Святок,
когда снега заворожат,
когда хвоя запахнет мятно.
Настанет зимняя дорога,
где колокольчик под дугой,
и осень, став зимою строгой,
вам позабудется легко.
Под сушки возле самовара,
под вьюги заунывный вой,
найдётся ей дружок под пару —
уют хранящий домовой.