Не окрыляла любовь беднягу,
и он приготовил яду.
Жалкая, любовь копошилась в сердце,
чёрный обугленный мотылёк.
Надо бы яд тот в кофе всыпать,
кофе заваривать в тягость.
Крыс этим ядом травили в бытность,
экая, право, гадость!
Любовь – светла, цветок весенний,
цвела золотыми гранями,
он обнимал её без зрения,
он слышал её дыхание,
он чувствовал её рядом,
встречал, провожал взглядом,
досадно,
досадно,
досадно,
досадно,
всё кончено будет ядом.
Может он не любил, а так?
- Привязанность, страсть и далее?
В пустотах летит золотая звезда,
загадывай же желание.
Ах, поздно,
сделан безумцем глоток,
чиркнула звёздочка быстрая,
по нервным членам струился ток,
шипела пена игристая.
Любил…
Ах, в остекляненные глаза
гляделась весенняя гроза,
как в зеркало, прихорашивалась,
мотыль золотистый порхнул на свет,
а говорили,
что жизни нет,
что, зря смерть в подружки напрашивалась.
Банально,
банально,
банально,
лежать беспомощно в спальной,
руки – на глотке,
пена – у рта,
- мерзкая немота.
Любовь прошла, улыбнулась мило.
- Чудное, право,
создание.
Зевнула ей с под оградки могила,
было,
прошло,
ай, всё равно,
горит, горит золотой копной
сирень, с ветром ждёт свидания.
- Не окрыляла!
Была,
была.
Крылышки - два слюдяных стекла,
холодом душу грея,
земля
то теперь теплее…
21 мая 2009 г.
С-Петербург
|
