1 Воскресшие мгновенья бытия Приблизились, и время их – настало. Не будет мне ни жизни, ни житья, Когда на жизнь пожалуюсь устало.
Когда скажу, что впереди – стена, А за стеной – пространство из бетона. Хоть вылези из кожи, но должна Пробиться речь из вечного затона.
Сквозь прах и страх решительность моя Решительна, как риск проводника,- Вот главное среди других мгновений.
Шипя, ползет из пояса змея, И цель ее: прервать наверняка Четырнадцать печальных откровений. 2 Четырнадцать печальных откровений – Не много ли печали над землей, Проснувшейся, веселой и весенней, Пропахшей и духами, и смолой.
Я против умолчанья о грядущем, Я против светлых сказок о былом. Родители под чернобыльским душем Махнули, словно ангельским крылом.
Как тень, лежу, как пень – не понимаю, Что надо мной не ветер, а беда, Тяжелая, чугунного литья.
Подарок скорбный к Пасхе, к Первомаю На судные и трудные года В момент от пробужденья до бритья. 3 И Пасха, и весна в саду моем В селе невинном, скромном и красивом, Не праздновали весело вдвоем, Не восхищались древним-древним дивом,
Не целовались. Ведомое им Для остальных окутано покровом. Мы на пиру, спокойные, сидим, А что летит над нашим тихим кровом?
Шумит ли огнедышащий дракон? Раскрыл свои двенадцать пастей змей? Чудовища все небо закупили?
Едим и пьем, и веку испокон Те, кто пьянее водки и трезвей, Не расцвели, а просто жили-были. 4 Красавицу просторов русских – осень, Беспомощную, видел я в окне. Дарила ослепительная просинь Остатки радиации стране.
Попробуйте рукой, глазами троньте! Вот океан, а где же берега? Отец-солдат на всем великом фронте Надежно видел каждого врага.
И потому он одержал победу, А тут и растерялся, и притих, И заболел, и, как очаг, погас.
За ним пошла и мать моя по следу. Остался мне от грустных дней лихих Один коварный миг, кровавый час. 5 Один коварный миг - кровавый час Преследует меня с упорством диким. Он глубину сознания потряс Нечеловечески-ужасным ликом.
Лишиться сразу милых лебедей И преданных друг другу, и красивых, В беде застрявших, словно в лебеде, А ждали их и яблони, и сливы.
Я молча над могилами стоял, Над солнцем яркокрылым и домами Под соснами, где хорошо дремать
Крестам рядком, ни капли не таясь, Но что-то в глубине души сломали, Похоронивши и отца и мать. 6 Похоронивши и отца и мать, Я стал другим и многое отринул. Их опыт жизни не перенимать: У них забрали птицу и скотину.
Потом свезли за тридевять земель Односельчан, а кладбище осталось. Среди крестов теперь поет метель, Но в бесшабашности слышна усталость.
Накрыла чернобыльский след зима, А он блестит из-под сугробов лет, Коварный, грязный свет его несносен
В тишайшем уголке, где закрома Спокойствия и вечности билет На кладбище среди зеленых сосен. 7 На кладбище среди зеленых сосен Видны в снегу роскошные цветы, Которых цвет естественен и сочен И кровь из них сочится на кресты.
Длинна она, последняя квартира, Красна, как угольки в седой золе, И шепчет мне, что тайны микромира Таинственнее прочих на земле.
И кажется, что здесь торчат антенны И явственны безмолвные слова И несомненна эта связь для нас.
А мы на белом свете несомненны? Там, где горчит засохшая трава, Я плакал так, как плачу я сейчас. 8 Я плакал так, как плачу я сейчас. Да будут грозы, слезы не напрасны! Мой тихий, мой родной очаг погас, Но он живет, по-прежнему прекрасный.
Мне от него по-прежнему тепло, И в этом главный смысл родного дома. Царапнул сердце, словно гвоздь стекло, Незримый враг, что вырос, как истома,
Набедокурил здесь и не ушел, А спрятался в расселины и щели, Как водяная тонкая струя.
Жена накрыла к годовщине стол. И за него со мною рядом сели Воскресшие мгновенья бытия. Дмитрий ГАВРИЛЕНКО
|