Мне ничего не жаль в прошедшей жизни.
Пылают в чёрном замке факела.
И капает смола к ступеням тризны,
и остывает каплями стекла.
По тёмным коридорам мы идём.
Постукивают о щиты мечи.
Вот, показался башенный проём,
вот, звякнули тяжёлые ключи.
Шумит под нами бурная река.
И чудится через бойницу мне:
на том брегу костлявая рука
уж перья приложила к тетиве.
Подмигивает белая луна.
Сквозь рваные полотнища облаков.
Её улыбка бледна и нежна
ласкает твёрдые скопища полков.
Их заострённые флажки, их строй.
Долина дышит страстью в час ночной,
как дышит в час любовник молодой
с чужою непокорною женой.
Мне ничего не жаль. Блистание губ,
спартанка смерть взметнулась на карниз,
и страстно ждёт добычи, первый труп,
который чрез мгновение сброшен вниз.
Хрустящий лязг, стена пришла – к стене.
Не так ли мы свободою горим?
Не так ли мы рождаемся во сне,
бросая миг отчаяния в сладкий дым?
Блеск лезвий, пейзаж предстанет груб
в ухмылке перекошенной луны.
Когда в желании мой безглавый труп
падёт к устам метущейся волны.
И – тишина. И дальше мчит река,
обломки копий, шлемы тонут в ней,
и красные обрывов берега,
и волны лижут дыры от коней.
Долина спит. Выносит на простор
уж утренних туманов свежих бег.
Встаёт заря, ресниц кровавых хор,
глядит на то, что сделал человек.
Мне ничего не жаль. Мой верный друг,
мы вместе, мы идём в Армагеддон.
Ты слышишь ли трубы призывный звук?
Ты, как и я, стремлением опьянён.
26 апреля 2009 г.
С-Петербург
|
