Сначала было всё как с Лариной Татьяной: Писала что- то и бледна ходила день за днём, И, точно так же, как в строках описано романа, И день, и ночь, и каждый миг я думала о нём.
И точно так же полюбя, завидя образ милый, Пылала, вспыхивала я, а то бледнела вдруг… А сердце мучилось моё, я молвила уныло: «Ну почему ты не со мной, мой добрый, нежный друг?..»
Не понимали все, глядя с таким недоуменьем, Как может девушка пылать таким любви огнём… Для вас, конечно же, в любви важнее наслажденье, А для меня – писать стихи, задумавшись о нём!
И, как Татьяна, я с тоской молчала, изнывала, Бежала вдаль, услышав вдруг знакомый голос тот, Издалека я вмиг его фигуру узнавала, Когда он мимо, не взглянув в глаза мои, пройдёт.
Но я скрывала от него всю грусть, любовь и нежность, И письма нужными писать я вовсе не сочла, В душе любила, в разговор впускала лишь небрежность. И в это время до конца роман как раз прочла.
Но вскоре он (ах, наконец) проникся чувством нежным, Его душа и мысли все менялись день за днём. И обо мне он размышлял так пылко, так мятежно, Как и сама не так давно я думала о нём.
Но!… «Я другому отдана И буду век ему верна…»
|