Проснулась Ключевская сопка!
Зло камни по небу летят.
По кромке лавы
жидкой тропкой
сбегают семеро чертят.
Из жерла пепел
ветросвищет.
Сегодня жертву он отыщет.
Слезливо на закат глядят
пять народившихся котят.
Ах, Ключевская: пых, да, пых!
На базе сторож славно дрых.
На вверенной,
на нефтяной,
на ящик шлёпнувшись спиной.
Толчок, толчок, опять – толчок!
Берданку крутит на крючок.
- Проснулась Ключевская,
братцы! –
свистел за плинтусом сверчок.
Не стоит, право, задираться.
Пожалуй, лечь и не вопить.
Сейчас взорвутся сто шестнадцать
мазута –
- зиму чем топить?
Труб перекрытие дало крен.
Гляди же в небо,
старый хрен!
Проснулась Ключевская, врежет,
нема посёлка – прах и тлен.
Директор дёрнулся с постели.
Позорно.
Телефон молчит.
Бьют камни весело по целям,
как будто пулемёт строчит.
По утру сядет вертолёт.
Тюки, останки подберёт.
Мяучат,
молочка хотят
пять схоронившихся котят.
Ах, серо небо,
ты велико!
Вулканы щерятся вразброс.
Когда гримасой морщишь лико,
взрастают камни вместо роз.
Мигают шестеро чертят,
в блокноты
фактики строчат,
седьмой котятам молока
прёт из разбитого ларька.
5 декабря 1997 г.
С-Петербург
|
