Пел хор под сводом церкви методистской, Был свод, примерно, с небо высотой. Играла виртуозно пианистка, И в три ряда гремел хористов строй.
Звучали Доницетти и Маскани, И Бернстайн, и даже Верди сам. Сопрано с тенорами слух ласкали, А задний ряд басами потрясал.
Меня влекло куда-то ввысь под купол И дальше – сквозь древесную листву. Сопротивляться было просто глупо, Я молча покорялся колдовству.
Как будто к берегам иным причалил И подданным я стал, и стал царём. А кашель, что душил меня вначале, Был снадобьем вокала исцелён.
Чернели строго смокинги и блузки, Внимал им весь земной притихший шар. И, слава Б-гу, хор не пел по-русски И музыке словами не мешал.
|