Вот и я, наконец, познакомилась с питерским ветром, С этим питерским ветром, который встает до рассвета, И с упорством, достойным проклятия и восхищенья, Начинает Невы и поднятие, и наполненье. И Большая Нева, поднимаясь все выше и выше, Угрожает залить этот город по самые крыши, Что, конечно, едва ли возможно, зато впечатляет, Когда черная лава каналы по край заполняет, И мосты над водой выгибают продрогшие спины, Чтоб свои животы уберечь от касанья холодной пучины. А по радио вновь штормовое предупрежденье, Словно сводки с фронтов каждый час поступают сообщенья, Что исчезла из кранов вода по каким-то районам отдельным (Непонятно куда, если город в воде по колено!). Этот ветер туристов несет по Дворцовой опавшей листвою, Хлещет колкой поземкой могучие торсы героев И античных богинь беломраморных зябкие плечи, Тех, что в Летнем саду на аллеях застыли навечно. Ветки с хрустом ломая, бандит, покуражиться дабы, Хулигански свистит, пролетая под аркою Главного Штаба, И гуляет по Невскому пьяным беспутным бродягой, Обрывая фанеру рекламных щитов, как бумагу. Мы шагаем по лужам, стараясь носами не хлюпать, Мы простужены, ветром продуты, как парус на шлюпе, И при каждой возможности в каждом кафе зависая, Вероятно, сопьемся, от буйной стихии спасаясь.
|