Он спросил – Сколько лет? – Я в ответ – Двадцать девять – Глубоко затянувшись сигаретным дымком, помолчал капитан, что-то взвесил, промерил, и ко мне повернулся бочком.
Капитан после ран из Афгана вернулся! Сорок восемь деньков – - это целый сезон. Капитан, спрятав шрам, сквозь усы улыбнулся, и рассказов рассыпал, как мальчик пистон.
Я напрягшись сидел, рот открыв в изумлении, и вопросом давил про священный ислам. Навалившись всей грудью на груды печенья слушал правду войны про Афган.
Слушал горькую правду: про предателей наших, про Ташкентских врачей, про купи – да, продай руки наши и ноги, и головы наши, и – про чековый аэрорай.
Как живут, как воюют. Капитан выпил стопку: о плохом было много, о хорошем – чуть-чуть. Гости долго жевали, вопросики робко задавали с опаскою, чушь не сболтнуть.
И от выпитой водки совсем не хмелея (он в разведке служил батальонной одной), капитан нам поведал, как брали трофеи, и с гонцом отправляли домой.
Эх, кончай, капитан! Не про то разговоры. Надоело стрелять – - прямо так и скажи. Лучше нам помолчать, пусть Афганские горы через шторы проступят в квартирной тиши.
январь 1988 г. г.Ленинград
|