Рвануть до любви Дранный ворот рубахи? - Чу, пуговка жидкая летит.
Разбиты нос, челюсти, рот забияки, фонарь подзаплывший слезит.
И по горизонту тропой лошадиной летит запоздалый табун.
Когда-то не кушал я аспирину, когда-то я был не горбун.
На сердце расплющенном зреет фиалка, цветочек лелею, люблю.
Фиалку мне жалко. Крапиву не жалко. С крапивы полезешь в петлю.
По бренным стезям серой вспученной жизни спешу расписать белу вязь.
Шуршат по аллее затёртые листья, лежит напрочь спившийся князь.
Товарищ, товарищ, ужель мы с тобою раскисли в неравной борьбе?
Зло сыплет снежок меловатой крупою, поклажа скрипит на крупе.
Рвани по разбитым тропАм бледной жизни, промчись, чтоб с ущелиев – гул.
Чтоб кучные тучи с орлами провисли, и вострепенулся аул.
Я пуговку наново клеил к рубахе, красивую песню сложил.
Бродяга, бродяга, в расхристанной драке дышал полной грудию, жил.
Теперь подпирают дурацкие числа. Теперь посадили на стул.
А серое небо с орлами провисло, целуя забытый аул.
Товарищ, товарищ, ужель мы без веры раскисли в неравной борьбе?
Горячее сердце от неба не скроешь, горячее сердце – в тебе!
24 октября 1997 г. С-Петербург
|