Ночь

Тебе в беспечный день пишу, в об,а
Далекий одногодка.
Осенний день и я грущу-
Не та уже походка,

Не те уж запахи вокруг,
Не те уже люди .
Повоздыхай со мной, мой друг,
Под слёзный рев подруги.

И осуши бокал вина
В кругу друзей двуличных
И отошедши от стола,
Под гомон неприличный,
Взгляни на небо , вырвись в синь
Далекого раздолья ,
И горло душащую линь
Разрежь ножом застолья.

Я одиночество мое
С твоим скрестить хотел бы,
Отвергнув с сердца боль и зло,
От песенного лета.

Душа твоя чиста как свет
В прозрачности брильянта,
Но отыскала ль ты ответ
Средь скопища талантов ?

Иль в суете утерян путь
К небесному причалу ,
И недопонятая суть
Вернула жизнь к началу?

Где мамы нежная рука
Головку чада гладит,
И говорливая река
Не может c болью сладить.

Вот укрываяся от глаз,
И громко чмокнув в щечку,
Я мир покину в добрый час,
На жизни ставя точку.

Там в запредельной высоте
С тобою ждал бы встречи,
И в духе на большом листе
Увидеть смог бы вечность.

И ты раскрыв объятья рук ,
Пропела б снова песни,
Не отвергая сердца стук,
И радужных известий.

Мы там с тобой под зов трубы,
В соитье робком духов,
Союз заключим на крови,
Так песен не дослушав.



БОЛЬ ПРОШЛА... отправлено общ, арт

Венец былых переживаний-
Прошедший в свете срок.
Он не взрастил на голом камне
Любви цветок.

С его корней, давно увядших
Бесследно жизнь ушла.
Пуст в свете дня любви загашник,
Но боль прошла.

Я слезы мажу по лицу,
И в ярости бессильной,
Не отвечаю подлецу
На мат обильный.

И вновь в пределах мирозданья
Взлетаю к небесам
По слову древнего писанья,
Где сказанно: За все воздам.
Воздасться мне за дом сиротный,
За скорби слезные вдовы,
И за безумья смрад болотный
От гнили алчной головы.

Когда взглянул за кочик носа, Мне тайна, скрытая от всех,
Один ответ на тьму вопросов
Несла от зла и скорбей вех.

И жизнь короткая провидца,
С креста пролития крови,
Дала воды живой напиться,
Воссев одесную любви.





ПИЛИГРИМ отправлено в общ. В арт.

Куда бежать? Нога в безумьи сломана
И я стою глухой, почти, что слеп.
Потомок царств с колена Завулонова
Мне протянул в рученке белый хлеб.

Его я съел, запив водой колодезной,
Благословил небесного юнца.
И вновь побрел тропой колдобистой-
Не знающей начала, ни конца.

Что видно мне, вам не видать.
И нет вины в том вашей.
Что я познал, того вам не познать.
Не спутайте избранье с манной кашей.

Не приносите в дар любви моей
Ни денежных купюр, и не соцветий –
От них становиться дурней , Как в солнцепеки лета.

Не наливайте в чашу доброту -
Напился ею будучи в застенке,
Мне искренность прочуять за версту,
Как запах с подгорелой гренки.

И не пытайтесь на мякине провести –
Словам поверю только в доле крайней.
И не сумеет сатана меня свести
К невесте бальной.

Не взбудоражит разума вино,
Похмелья нет, лишь мозг свербит кручина,
Что предала с любовью за одно,
Останки пригвожденного мужчины.







СВОБОДЕН... отправлено: общ,арт

Свободен, не ищу ответа,
Забыт небесный идеал.
А жизнь моя в остатке лета
Увязла в щелке одеал.

И в жалкой доле обладанья
Не вспоминая прежних лун,
Благословлю твои желанья,
И твой, по детски, чистый ум.

Улыбки девы безразличной
В ночи хмельной - луны бледней,
А сердце резанное бритвой-
Мудрее, милый друг, мудрей.

Забыть! – Вот прелесть эти мысли..
Любовь должна увять и скиснуть.
Тогда она родится плодом,
С потребностью в моих уходах.
Иль плодом мертвым, бездыханным
Без боли в сердце, без мечтаний.
И уплывут былые вздохи
Без лишних ахов или охов.

Когда ж сыщу тот край желанный,
Где сердце взрадует покой,
Где нет тоски, где нет страданий,
И где не слышен скорбный вой?

Там далеко, на перепутье
Духовных и плотских начал,
Посланник неба с лирой звучной
На камень преткновенья встал.

И тут же вся земная похоть,
И страхи жизненных потерь
Снесли к плоти былые вздохи.
Куда бежать, как быть теперь?

Все, насмотрелся я вдостаток
Греховных дел. И сам греховен.
Где ж доброты худой остаток,
Где слава доли благородной?

Взлететь бы в несколько мгновений
Туда где нет предела дням.
Меня б там встретил чудный Гений-
Создатель неба и огня.

Там с Ним покоем заручившись,
Не требуя ни славы, ни наград,
В познании духовным обручился,
И не искал б путей назад.

Здесь в суете земли беспечной
Тоскует бедная душа.
Дождется ли свободы вечной
Надеждой тайною дыша?

О, небо – ты моя обитель,
Мной не постигнутый кумир.
Я, недостойный твой проситель,
Готов покинуть тленный мир.

Так забери ж, соделай милость,
В небесный край Твоих сынов.
Чтоб боль проклятия забылась,
Исчезли немощи умов.

О дочерях не говорю я –
Ты Сам их разум сотворил,
Любовью жизнь земли балуя,
Из страсти негасимых сил,
С кости, где нет ни грамма мозга,
А любопытства – беспредел.
Ты их лепил из кучи воска,
Из слез, истерик и потерь.

К Тебе я рвусь как волк голодный,
От пут избавленный щенок.
Так поддержи мой ум холодный,
Моих восторгов хоровод,
Когда взлечу душой разбитой,
Надежду бережно храня –
Увидеть то, чего не видел,
Познать Того, в ком жизнь моя.

А здесь, Тебя уж не прошу я
Неблагодарный мир спасать –
Он стоит Иуды поцелуя,
И носит Каина печать.

Одно прошу, мой Святый Отче,
Соделай путь скорбей короче
В пределы вечного чертога.
Где у прощающего Бога
Вновь обрету покой и силу.
А Он утрет рукою милой
Слезу истоптанных веков.
И фальш замученных стихов
Простит омытому поэту.
И я паду за все за это-
Перед очами светлых ниц
В любви истерзанных страниц.

Сюда ж вернусь во славе неба
И принесу вам наруках
Вино и пять лепешек хлеба,
И слово, что навеет страх.

Тогда и сбудуться знаменья
Веков прошедших на земле:
Тела познают воскресенье,
Глаза найдут свое прозренье,
А мир погаснет в серном зле.









Соратникам отправлено общ, арт

Мне все равно, что скажут про меня,
Иль о соратниках по благостному цеху.
Соткали нас из слова и огня –
Чтоб не завидовали славе и успеху.

Пусть слава вечная звучит небес Творцу
За пропасть недописанных мелодий,
За наше предизбрание венцу,
И звания великих благородий.

Мы донесли чудесный дар небес
К любви разбитому корыту.
И нечисть увели в дремучий лес,
Завидя то, что от нечистых скрыто.

И двери распахнувши чистоте,
Вновь отогреем раненное слово.
И на предельной скорбия версте
Нас высекут сурово.

И расстреляют нежною рукой
В горах Кавказа иль на Черной речке.
Вот потому стреножен голос мой,
В устах железною уздечкой.

Но я молюсь, чтобы ушедший бард,
Что сбросил с высоты нам лиру,
В ближайший на подходе март
Явился б немощнуму миру.

И вот тогда в березовой глуши
Пусть пропоют весенние напевы,
В токах своих тупые глухари,
Что вышли на валютные посевы.

А ты, Поэт, пиши на зло толпе,
И песнь свою не посвящай плебею.
Пусть терния растают на челе,
Рассыпится петля, что сжала песне шею.

И не умрут в веках твои стихи
Про сплетни, про скандалы и наветы.
Взяв на себя и славу и грехи,
Твой Гений воскресит в душе заветной
Строфу немеркнущей любви,
Мечты, отрады и желаний...






ТРУД отправлено

Сброшу бремя со скалы
На дно пропасти,
С синяками у скулы
Моей совести.

Пусть лежит оно на дне
Не шевелится,
Разлагаясь в смрадном зле
Бесконечности.

Надоело мне таскать
Его тяжести.
И одежды полоскать
До парадности.

Я в бараний рог сверну
Гордость мнимую.
И дорогу подберу
К морю синему.

Усажу на корабли
Семьи тления.
И в любви начну грести
До спасения.






ВЫБОР отправлено в общ, арт

Порвав мечты отвергнутого старца
Омытые слезами и стыдом,
Она в гареме хитрого мерзавца
Лениво забавлялася с котом.

И растворившись в похоти убогой
Не мучаясь изменой и тревогой
За молодость и будущность свою
Отвергнув пробуждения зарю,
Шла избранной нечистою дорогой.

Потом усевшись на холмах столпотворенья
И оголив сверх тайные места,
Блудила на всеобщем обозреньи,
Под скорбный взгляд от вечного креста.

Приблизившись к духовному истоку,
Я бросил в пасть беспечной суеты:
Познания далекого пророка,
Сорвавшего запретные плоды,

Последний всплеск ненужных увлечений,
Невинности девичей томный стон,
И сладости туманного сомненья,
И вечности блаженной легкий сон.

Все это положил, как в доброй сказке,
К подножию красивого султана,
Изнеженного гурий нежных лаской,
В объятиях гаремного обмана.




Виденье отправлено в общ, арт

Души бесстрастные побеги
Укрыты белизной снегов.
Им, первобытный скрип телеги,
Не нарушает сладких снов.

Вот дух,пришедший из забвенья.
Тут в тишине любви мирской
Смиренно дремлет, в заточеньи,
Как птица в клетке золотой.

Во сне привидит приношенье,
И всесожженья дымный жар
И вавилонское броженье,
И Рима бешенный пожар.

Легенды древних пилигримов
В тиши оазисных шатров
Мурлычит бард под звуки лиры,
Под зной палящий, вой ветров...

Устал, стою прильнув к калитке
Ведущей в сад былых надежд.
Немытый, немощью разбитый.
От алчных рук, слепых невежд,
Священный свиток сохранивший.



СОН отправлено в общ, арт

В глубоком сне, под песен переливы,
И разуму плотскому вопреки,
Блестит у Финского залива,
Гранит, под гомоны реки.

Тут клевета рукою отголоска
Мне бритвой полоснула по душе-
Увидел как отребья недоноски
Тащили труп к мерзнущей реке.

Забвение накрыло плоть поэта,
И омывало темною волной,
Двоих страдальцев, по навету,
Толкал свет к брани роковой.

Предав себя и вечности и свету,
И пьяному застолью вопреки,
Он не спешил жевать котлету,
Что подали слепые дураки.

Ртом выдыхая пар белесый,
Искал нетвердою ногой
Опору. Торопливо спешась,
Побрел качаяся домой...

Гортанный вой, закладывая уши,
Пронесся над гранитной мостовой,
На островах балтийской суши,
Где Петр взлетает над Невой.






ТРУДЫ СКИТАЛЬЦА отправлено

Труды скитальца, что живет молитвой,
Изгладятся из памяти веков.
И кровию умоется великой
Греховный до безумия народ.

И небо и земля прейдут в безвестность,
И камни перетруться в пыль ночи.
И потеряет смысл и интересы
Душа зачатая в плоти.

Во смрадной куче делая проходы,
Живя во тлении гниющего дворца,
Не вкусит червь земной свободы,
И не коснется знания Творца.
Пусть ищет червь источник света,
Познает путь к оазисам начала.

А в это время за сребро монеты
Любовь себя распятию предала.

И червь земной, смердя в плотской личине,
Живет по прежнему в тени у кущей лета.
Когда ж понять любви первопричину,
Взойдя на грань отвергнутого века?

Да будет так, как сказано в писаньи-
Не всем отмечен праведный удел,
Не все взойдут к Престолу в покаяньи.
А вот на Суд, на меру своих дел –
Притащат всех.

И Судия, что пролил кровь когда-то,
Вобрав в Себя болезни и грехи,
Отмерит славу старому солдату,
И не вменит во грех его стихи.

Тогда я встану в беленьком бушлате
В шеренги ровные отчаянных солдат.
И мы пройдем в торжественном параде,
Бренча крестами царственных наград.

Чеканя шаг у каменной Голгофы,
Царю воздав хвалу и честь
Пройдем на мирную работу-
Нести сердцам благую весть.

А Царь кричит: - Избранник вечный,
Прибудь во благости любви.
Беги соблазнов быстротечных,
Ко Мне в бессмертие войди.





СПАСЕНИЕ отправлено в общ, арт


В какую даль нести благую весть,
И что за это? Слава иль печали?
Навеются ль в духовные скрежали
Слова любви, что выкорчуют месть?

Спасение не выразить словами,
Не отразить в стихах, или в картине.
Оно омыто скорбия слезами,
И с гор летит, как снежная лавина.

Однажды под весенний шум капели,
Под вечный зов мелодии духовной,
Под стоны убежавшей вдаль метели,
Родимся мы душою обновленной.

Как после незадачного похмелья,
Откроем двери в настроеньи мрачном.
Завидя свет небесного веселья,
И контуры любови новобрачных.

Мы видим сквозь стекло благодаренья:
Что в мир пришло- от первого глотка,
К неотвратимому шагая умиленью,
Послужит лишь для плотского куска.

Как бренный мир прикрытого разврата
Все покланяется бессмертному тельцу.
Не открывая в небо врата,
Не поднося свечи к лицу.

Поразрывали свет на части,
Любовь пришедшую в плоти,
Предали в руки мерзкой власти,
В тридцать серебренников Бога оценив.

О, где же океан долготерпенья,
Где море нерастраченной любви?
Прогнавшее с сердец столпотворенье,
Несущее спасения плоды.

Где покаяния народов,
Где скопища, что с пеплом в головах,
Смиренно нагружали б души словом,
И мудростью считали б Божий страх.

Избрания заоблачный начаток
На крыльях вечности уже к земле летит,
К спасению толкая свой остаток,
Ко времени – как ураган огня вскружит.

жжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжж


Приземление общ?

Трудом и разума и сердца,
И страстью ночи благосклонной
Я заправляю вместо перца
Мой стих коронный.

Я долго ждал, и выпал случай
И запах незабытых дней
Развеял дым с песчаной кручи,
Когда я корчился на ней.

-Нет, не земля мое начало,
И не моря моя купель.
И белый снег – не покрывало,
И не трава – моя постель.

Я разметал мои сомненья
Руками бреда и жары.
И результатами терпенья
Мне стали – контуры любви.

О, Небо – ты моя обитель,
И солнца луч – моя купель.
Иисус Христос – мой Бог спаситель,
И облака – моя постель.



жжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжж


ДУХ СЛАВЫ отправлено

Жди, жди. Ни духа,и ни слуха
От гроба с крашенной доски.
Ни шевеления, ни звука,
Лишь скрежет мерзостной тоски.

Былой тоски седой начаток
Хранит надгробная плита.
В убранстве чахнет красота,
И славы трепетной остаток.

А над могилой истукан
Окаменевший и угрюмый.
В руке дрожит вина стакан,
И частой дробью в барабан,
Отстукивают зубы.

В тумане дня по воле неба,
И ходатайству тайных муз,
Земли снимая тяжкий груз,
И жмурясь от дневного света,
Сам дух поэзии и славы,
В руках с скипетром, и державой
Восстал в обличии поэта.

На им оставленный Парнас,
Он оседлав коня Пегаса,
Умчался вихрем, сей же час,
И возвратился в силе гласа.

Затем шатаясь подошел.
Без придесловий и наказов,
Сказал на ухо. Пот сошел
Липучим соком ананаса.

Сам дух поэзии и славы,
Не ставя в лености упре
Тряся кудрями величаво,
На ухо шопотом прорек:
-Стихи твои – глагола жало,
Она скипетр твой и держава,
И мыслей добрыя полет.
И песни ввереной оплот.
Пускай тебя не тронут склоки,
Тупых голов. Злобливый шум
Пускай несет душе упреки,
И сладострастно режет ум.

Ты ж музе нежной будь послушным,
И прибывая в мире душном,
Одно познай, мир-суета.
А ты – певец. Пой до конца.



СОЧЕТАНИЕ отправлено.в общ, арт

Вода, где ж вода? Вкровь истрескались губы.
Во рту и глазах жжет колючий песок.
Уже не идут, а летают верблюды,
И солнце, как-будто спешит на восток.

Вокруг каравана душа заметалась,
Вдали намечаются сны – миражи...
-Пустыня, пустыня, пустыня родная,
Где жизненной песни моей рубежи?

В тебе я когда-то родился и вырос,
И тайны познал у колодцев твоих,
И мой караван чего только не вынес,
Исследуя путь, что один на двоих.

Пустыня родная, с тобою повенчан
Ты знаешь прекрасно – я верный жених.
И ты завлекаешь, сжигая мне веки,
Руками ветров во объятья свои.

И в этих объятьях мой путь предначертан,
И скорби судьбы сделан первый глоток.
И я упиваясь мгновением встречи,
Стремлю взор последний на милый восток.




Оттепель отправлено.

Когда растопит светлый день
Тоску души моей?
Когда сомнений злая тень
Сойдет с кудрей?

Когда ж захлопнутся врата
За долей мерзкой,
Когда прошедшие года
Задушут леской?

Когда откроют небеса
Простор объятий,
И я забуду адреса
Нечистых сватей?

Так надоело все, прости,
Минутки слабой –
Тебя хотелось увести
С бездонной свалки.






Зачем?

-Что нам дает безумства зов?
Куда идем, кого влечем, что ищем?
Зачем копаем длинный ров,
И лодки починяем днище?

Зачем плодим в конце концов
Детей в громадных числах?
Забыв про горести отцов,
Зачем проклятье ищем?

-Да кто же ищет- то, проклятье?
Неужто ты, дружище, спятил?
Иль обкурился анаши?
Тогда давай, братан, спляши.

-Не пудри здесь мозги людям,
Не то отправим по б...м.
Мы с философьей не дружны.
А ты, сними-ка все ж штаны?

Определим – не голубой ли?
-Ну, что вы братцы – я как все,
Меня на сотенной версте...
-Ну, ну, молчи, и не шути,
Не то получишь, как Брюс Ли.


-Какой Брюс Ли? -Тот ,что в кино?
-Так говорят, что он того...
Немного помер говорят.
-Не знаю, что там говорят,
Но ты, заколебал отряд.

На пионерской мы линейке,
Стоим и слушаем отчет.
А наш вожатый на скамейке
Из горла Клинское сосет.

Не нарушай же нам режима-
Сечас глотнем, курнем слегка,
Запрыгнем с кайфа в облака.
А ты, гуляй... - Тогда, пока...



ВЕЧЕРЯ отправлено.

Зачем, зачем? Найдите мудрца –
Пусть он тветит на вопросы.
Но не духовного отца,
С лиловым носом.

И не монаха смирного на вид,
Живущего во благе теплой кельи,
Который и в постах довольно сыт,
А ночью принимает зелье.

Мне нужен тот, кто в бедности живет,
Кто знает страх и боли униженья,
Кто в тишине псалмы поет,
И празднует спасенье.

Кто не ложиться рано спать
Пред Богом открывая
Любви безмерной благодать,
И не страшиться рая.

Узнаем мы друг друга невзначай,
И встретимся быть может на вокзале,
Или в столовой выпьем чай.
А может быть столкнемся на базаре.

Продолжится небес эксперимент:
Мой брат духовный-не от злого мира.
Он тоже ждет, когда придет момент
От тонкого эфира.

И братья, соберуться на шаббат,
Опресноки преломят в славу Бога.
В невиданный до селе юный град
Откроется дорога.

Молитва вознесется на заре,
Налив вина, мы чашу вкруг запустим.
Быть может то, случится в сентябре,
На грани безисходности и грусти?




Дорога конца

Наш тяжкий путь, среди толпы дешевой,
Под любопытных глаз злорадный блеск,
Под дикий хохот, вьет виточек новый,
Незримый погрузиши крест,
На плечи битых пилигримов.
Бичами подгоняя их,
И без того, везде гонимых,
Намалевав скорбей триптих,
Ведет к безжизненной вершине.

Забор, тупик, небытие,
Дубовый для гроба помост.
Червям постпрощальный обед,
И мраморных скорбей погост.

В гробу для общения с Адом
Мобильный лежит телефон.
Покойник – прижизненый садо
Шлет жертве последний поклон.

Она – секретарь мазохистка
Не может слезу продавить
Сквозь лаковые ресницы,
Сквозь бурно проведшую жизнь.

Прощание на уровне –
Почти, что военный салют.
Друзья ж на поминках, в курене,
Проблемные сопли жуют...




Ностальгия

Небольшая пробежка по прошлому,
Воспоминаний шаги.
Циничная рана пошлости –
На щеках помады следы.

И сессий ушедших пропасти,
И лекций последних шум,
Любовной баталии новости,
И свадеб студенческих бум...

А было ль все это на деле?
Иль просто приснился сон,
Во время запойной недели –
Кубинский стаканом ром.

Валерка, дружбан Борисов,
И Женька, который Бублик,
И кто-то довольно лысый,
Мне сердце любовью рубят...

И я, оставляя прощанья
На дальнее, на потом,
Лечу к друганам на свиданье,
Глотая и слезы, и стон...



Встреча Жени и Анвара у анхорского причала...

-Не пачкай грязью бытия
Свое начало.
Отрадой станет для тебя
Щит и забрало.

Дойти до каменной горы
С утра попробуй -
Испить с источника воды,
В скорбях убогих.

И в сердце приоткрыть сумей
Для счастья дверцы,
И накроши,давай, скорей
В салаты перцы.

Зови друзей, зови девчат,
На славное веселье,
Да прекрати, крошить салат,
Прими стаканчик зелья.

За наше славное житье,
За доброе здоровье,
И за твое, и за мое
Убытие на взморье.

-Да, не забыть бы заскочить,
К Тителю на Ордынку –
Он продолжает водку пить,
Под старую волынку?

-Да, пьяным давит на капот
Древнейшего органа,
С похмелья лопает компот,
Что приподносит дама.
Она в спектакле у него,
Какая-то сопрана.

-Да не сопрано, баритон,
И вовсе, и не дама.
-Да, плюнь на все, - один притон,
Что баритон, что дама.

Ты, лучше мне вот так скажи:
Где Кац, который Митин?
-А, Стасик? - Точит все ножи...
- Не ври, он не точильщик.

Он – режиссер, поверь, Анвар,
Но с миром связи нету.
-А, где Просмушкин – Божий дар,
Кому он шлет приветы,
Когда наполнит свой живот?
-Кому ж еще, Валерке.
-А тот, на Мойке, вродь, живет?
- Да, нет, в какой-то Стрелке.

-Давай же примем по одной,
За всех друзей, и баста!
-Да, ты,смотрю, уже хорош -
Жуешь томатну пасту...
-Тогда, давай, тащи быстрей,
Меня по светским бабам,
Но, прежде местный брадобрей,
Старик милейший и еврей,
Пускай побреет ладно.
И пиджачек погладят пусть,
И брюки отутюжат...
А мы пока, с тобой чуть-чуть...
-Проснулся? С добрым утром.





Неизвестный. Отправлено.

В колокольнем голосе набата
Слышится победный стук сердец,
Каждого упавшего солдата,
Телом не пустившего свинец,
На родные белые просторы,
На поля, где зреет вешний хлеб,
Где качаются смущенные березы,
И не меркнет благодатный свет.

Не получив награды и регалии,
Не успев любовь жены познать,
Русский, армянин или татарин,
Сердцем защищал родную мать.

Ту, которую зовем мы все Отчизной,
И любовно Родиной зовем.
По которой не справляем тризну,
В день омытый траурным дождем.

За которую сыны главы сложили,
Заливая кровию алтарь,
Для которой не жалели силы,
Ни сейчас, или как было встарь.

Вот он,что в тлеющем бушлате,
Под танком приобрел на веки кров,
Иль этот с автоматом, в масхалате,
Накрыл собою ненавистный дзот.

Иль тот в дыму на бреющем полете,
На крыльях заискрившейся души,
В пылающем безумном самолете,
Прикажет экипажу “Не туши!”

Взорвется самолет в колоне вражеской,
Собою подорвав боеприпас.
И эхом возлетит к любви размашистой,
Во славе яркой, выполнив приказ.

Другой идет совсем не по-геройски,
Но подойдя под виселицы ряд,
Накинет петлю на себя, по-свойски –
Он сделал все, чтобы спасти отряд.

Перемешалась кровь с холодной кашицей
В осколочно пробитом котелке.
Ефрейтор тащит груз товарища
На место безопасное ристалища,
В захваченной под утро, высоте.

Не морща нос на аромат портяночный,
Весь в гнойных перекрученный бинтах,
На перерез громадной своре танковой,
Как на помолвке сват, походкой пьяною,
Идет майор со связкою гранат...

О, сколько дел исполнено солдатом,
Чтобы тебя, Отчизна,защитить.
И не за орден, иль кинжал булатный...
Ему хотелось, так хотелось жить,

Но не в грязи купая свое тело,
И не смрадом подлости дыша...
Он просто выполнял святое дело –
Неизвестный Родины солдат.

Так прими в объятья нежно жесткие
Родина, земелюшка, земля,
Всю любовь его истлевшей косточки,
Сохранившей верность для тебя.

Вот незаметное солдатово пристанище.
Винтовки пуль здесь до сих пор летает свист,
Его покой и славу охраняющей,
Вплавленной ныне в грозный обелиск.

Так пусть твоя березка или сосенка
Под ветрами качает головой,
И могилу в шум глубокой осени,
Покрывает желтою листвой.

Согревай ее ты вечным пламенем,
Не пиши ни имени, ни дня.
Неизвестным Он восстанет знаменем,
Для своей Отчизны у огня.

Бредут... отправлено.

Бредут, бредут по тропам мирозданья
И отдыха не ведают в пути,
В тумане уходящего сознанья,
Мечтающие рай земной найти.

Еще немного и сомкнутся очи
В забытии измученного сна.
Еще чуть-чуть и станет путь короче
Дороги в свет, которой нет конца.

Они в пути, они дойдут до цели,
Услышат в предрассветной тишине:
И вой волчиц, и соловьины трели,
И предков зов, рожденный в вышине.

И трубный голос возвестит им свыше
Войти в Божественный шаббат,
Туда, где все любовью дышит,
Где совершенством озарен небесный град.


Когда? Отправлено.общ, Арт.

Когда растопит некий день
Всю боль души моей?
Когда сомнений злая тень
Уйдет с седых кудрей?

Когда захлопнутся врата
За долей мерзкой,
Когда прошедшие года
Лишатся славы дерзкой?

Когда откроют небеса
Простор объятий,
И я забуду адреса
Ушедших братьев?

Так надоело все, прости
Минуты слабой –
Тебя хотелось увести
С событий свалки.

Туда, где тихо и светло,
Где нет предела...
За ширмой темное окно
В любви сгорело.







Веничке. Отправлено.общ, арт.

Звериный оскал бытия.
Клыки – олигарховы зубы.
Тюремная плачет скамья,
И воют фабричные трубы.

И мы чертыхаясь идем –
Нам некуда больше податься.
Безумные песни поем,
Когда удается набраться.

И катимся будто бы ком
Из снега соделанный жизнью,
Забросив дела на потом,
Покуда нам сверху не свистнут.

Копаемся словно жуки
В отребье людского навоза.
И помыслы вроде б чисты,
Но в разум засела заноза.

Где ныне придеться нам спать?
Под сенью ль богатого дома.
И мы не хотим воровать,
Но делать не можем иного.

А нам почему же нельзя?
Весь мир приблатная малина.
Людей – воровская стезя.
Такая, бродяга, картина.





Пески... отправлено.общ.

Пески, все пески, и стволы саксаулов
Торчат кое-где ничего не страшась.
И вот караван в два десятка верблюдов
Готовит ночлег на мешки уложась.

И караванщик с седой головою,
Командует всем – где костры разводить,
И слуг отсылает к колодцам с водою,
А сам же кальян начинает курить.

И в тихой ночи, под пустынной луною,
Под лай диких псов и укусы москит,
В мерцаниях звезд, и в объятьях с тоскою,
Мелодия жизни шакалом скулит...



ЛЮБОВНИЦА отослано общ, арт.,
.


На свете много любви непрочной,
История о них не промолчит.
С ее изменами досрочно
Нас истиною просветит.

Веков прошедших тайные открытия,
Заласканные мудростью отцов,
Выходят с незапамятных укрытий,
На радость пьяных душ ловцов.

И этих тайн тяжелая завеса,
Спадая пеленою с милых глаз,
Живительной водою интереса,
Напаивает душу всякий раз.

Восторженность любви волной накатит,
Омоет недоступности гранит.
Во исключение забытых всеми правил,
Стрелой Амура в сердце залетит.

И вот уже в безумьи нежной муки,
Страстей разбужен ураган.
И лавою затягивают руки,
До селе недоступный женский стан.

И стоны захлебнувшихся дыханий
Не умолкают в тишине ночи.
И приступы ближайших расстований,
Кровавой пеною из пор любви сочит.

Измены боль невысохшей слезою
Блестнет на старческой щеке,
И пробежит ножом суровым
К забвения реке.

Бесплодием ранимая любовница,
В бесстрашии зачатия плода,
Как проклятая в древности смоковница,
Стоит потупив детские глаза.

Прошедшее в очах ее не светится.
Бестыдством утомленная душа,
Фальшивым покаянием отметится,
И зачарствеет камнем на века.

И в тайном сне, дождем слезы умытая,
Вновь намечая образ молодой,
Волной предательства накрытая,
Разбудит в сердце жалостливый вой.

И все, что предначертано судьбинушкой,
Она уже не в силах изменить.
И праведная кровь в любви застывшая,
Не позволяет зло вершить.

Умолкла сердца трепетного звоница,
Мелодии любви не слышен звон.
Прощай на век неверная любовница.
Пусть эхом возвращается твой стон
В места безудержных лобзаний,
Где в переливах слышен смех,
Где разливался нежный грех,
Рекою ненасытности желаний.

Там чаша горькая нелепых расставаний
Была испита, наконец,до дна.
И я заснул без боли и страданий,
И неохота просыпаться ото сна...



Книга опубликов.общ,

Книгу древнюю открою,
И польются со страниц:
Бытие словес рекою,
Песни вешние зарниц.

Там, как в сказочной легенде,
Ищет истину пророк,
Он в историй бурной ленте
Видит древности урок:

Быт восторженной державы,
Звон отточенных клинков,
И царей крутые нравы –
Горы срубленных голов.

Храм с вершиной златоглавой,
Подвиг главный доброты –
Вечной юности мечты...
Отыскалось в книге славной.

Любопытствами томимый,
Был обрадован незримо:
Что событьям всех венец –
В мире бренном злу конец.




Результаты послушания опубл.

Заколыхались ветви тополины,
Когда подул восточный ветерок,
Предвестником несказанной жарины,
Что предвещал вчера пророк.

Он говорил, что будет дуть с востока,
Что подступает дикая жара,
Что по веленью пагубного рока,
Рассыпится великая гора.

Что надо зарубить волов десяток,
Зажарить их на угольях костра,
Содрать куски горячих мякоть,
И слопать все до раннего утра.

Но не прислушилося племя людоедов,
К тому, что говорил седой мудрец,
Сорвалось с места,побрело по следу
До селе не увиденных овец.

И забрело в места больших капканов,
Где промышляло племя – конкурент,
Где не паслись стада баранов,
Где ждал их истины момент.

На вертелах изжарив, их конкуренты скушали,
И запасли вдостатке мяса впрок.
Они ведь своего пророка слушали,
И выполняли в точности урок.




Голубка “опубликованно”общ.

Живи как хочешь, милый друг.
Ты все сама решила.
Любви беспечной взорван круг
Неведомою силой.

И пусть преследует тебя
Во всем любви удача,
Не омрачит твой ум зазря
Зарплатная задача.

Ты пробежишься налегке
По полю своей жизни.
И может в сердца уголке
Заплачет по мне тризна.

И может вспомнишь светлый день
Конечный в счете мая,
Когда восстав из неги лень
Нас удручала злая.

Тогда ухмылки хитрой рот,
И ярость страсти томной,
Втянула нас в водоворот
Разборки крайне сложной.

Но в жизни есть всему конец,
И в этом видно счастье.
Я сняв любовника венец,
Целую вас в запястье.

А можно в щечку – все равно,
И можно даже в губки –
Мне Богом все разрешено...
А как моей голубке?





Разговор у заводских ворот отпр. общ

Мне задает вопрос хмельной трудяга:
-Что нужно для писанья гладких слов?
Ответил я: - Карандаши, бумага,
На плитке разогретый жирный плов,
Горячий чай налитый в пиалушку,
По детски презабавный утром смех,
Ворчание беззубое старушки,
Прошедшей ночи подпростынный грех,
И милый взгляд раскосых глаз блондинки,
И расслабление в парах заморских вин,
И сплетен яд во рту болтливом,
И денег презеленый сверток грин.
К нему в придачу “Мерседес” неновый,
В салоне на стекле брюнетки след,
Фруктово – овощной базар дешевый,
И пачка крепких сигарет.
Еще бы коньяку на дне стакана,
Чтоб спонсор – корефан полублатной,
Тогда и побежит строка стихами.
Вот так-то, фраер заводской...

Он на меня уставился, трудяга,
Меж фиксов вылетела в пыль слюна...
Он прошипел: - Зачем же врать, бродяга,
За лоха меня держишь, сатана?

Я знаю все: ты словно бык всеношный,
Картошку по ночам всухую жрешь,
И в кое веки выпьешь осторожно,
Когда деньжат у тетки подзаймешь.

Нет у тебя ни баксов, ни блондинок,
А, о брюнетках вовсе помолчи...
Ты как ишак, ломая себе спину,
Корпишь в ночи, и с бабою не спишь.

И детский смех с утра твой дух коробит,
И до старухи дел у тебя нет.
Давай греби, слогай блатные слоги,
Сфинти лирический сонет.

Вот так, друзья –не скрасить, не слукавить,
Вся жизнь моя – озерное стекло.
Окурки жизни долго будут плавать,
Не падая в расскаяньи на дно.





Исповедь корсара отпр общ.

Да, флибустьеры мы, но никаких дукатов
Не сыщется во мрачных, скользких трюмах.
Уж не пиастров, ни червонцев злато
Не радуют сердец угрюмых.

Да, джентельмены мы, но никакой удачи
Не светит нам в ближайшем поколеньи.
Мозоль в руках – судьбы жестокой сдача,
И сбитых ног синюшние колени.

И не гордимся мы своим веселым стягом,
И нет у нас ни дома, и веры тоже нет.
Изгои мы без родины и флага,
На мушке у солдат свой коротаем век.

Лиц озверелых, в черной краске сажи,
Жизнь протекает в порохе боев,
В гниющем запахе конечностей и смраде
Потока непристойно грязных слов.

И руки наши в старых гнойных ранах,
И вырвали бы мы тому язык,
Кто вам сказал, что любим мы тараны,
И абордажи, и ножи под дых.

Не почитаем мы людских судей законы,
Судьба забросила нас в море – океан.
И радость заменилась горьким стоном,
И доброта для нас сплошной туман.

Все потому, что скрыться можно в оном,
И переждать тревожные часы.
Не то картечью праведных законов
Нам подпалят пиратские усы.

Мы выпьем ром – он душу будоражит.
Кровь закипит под действием паров.
Что нам осталось после абордажей:
Потеря ног и перевязь голов.

Из развлечений – скаберзные шутки,
И во хмелю портовом скоротечный грех,
Под дикий возглас пьяной проститутки,
И мерзкой своры разудалый смех.

Так пожалейте нас – за всей этой бравадой,
Не скроется безгласый крик тоски,
Всей нашей искалеченной команды,
Заштопанной, как старые носки.

Жалейте нас – мы все почти калеки:
Кто без ниги, без глаза, без руки...
И мы одни на всем на белом свете,
Спасенье нам – смертельные круги.



Воля небес. Отпр общ.

Когда рыдаем мы, и молимся, и плачем...
И взоры обращаем на восток,
Хотим, чтоб было так,и не иначе.
Но вдруг выходит все наоборот.

Небес проверка в это время судит,
Ее воочию привидим результат:
Придет ли вера, или не прибудет –
Все будет так.

А если спесь во тьму небес забросив,
Плоти не станем тайно угождать,
Довольствуясь плодом колосьев,
Научимся не брать, но отдавать.

Тогда по нашей вере в Бога,
Пусть этой веры будет в волосок,
С зерна посеянного слова
Взойдет росток.

Весной взойдет, по высшей воле неба,
Омытый солнцем и святой водой,
И доброю рукой предложит хлеба,
Как результат трудов.

Когда взгруснем, иль в голос восхохочем,
Хотим ли мы того,иль не хотим,
Все будет так, как Он захочет,
Последнее всегда за Ним.



Молитва. Отпр общ.

Отче Всевышний, стою на коленях
Пред взором Твоим и рыдая прошу:
-Прости же грехи моего поколенья,
Которые в сердце избитом ношу.

Прости любодеям, прости и убийцам,
Отвергни капканы кривого пути,
Спасительной влаги дай в волю напиться,
Чтоб шансы имели к Иисусу прийти.

Во время суда Твоего мирозданья
Спаси от геены проклятой, спаси.
Зачти и позор, и ужас страданий,
И крестный мой путь, что смиренно пройти

Сумел в я скорбях. И в завистливой доле
Бросался с небес, чтобы распяться в Христе.
По року судьбы, по всемилостной воле,
Отать Тебе дух на кровавом кресте.


Проходит все. Отпр общ.

Проходит все.
На склоне жизни лета,
Привидится яснее и ясней:
Ошибки призрачного света,
И горести прошедших дней.

И все осознаннее смысла
Находит на глаза печаль,
И боль потерь, что душу грызла,
Не хочет уходить. И очень жаль
Нести никчемность бытия земного,
Забвением несхваченный обман,
И осуждения в душе немого,
И немощь незалеченную ран.
И непризнание толпы многоголосой
Ее упреки, и злобы давящий свист,
И авантюры результат седоволосый,
И неоправданный роднею риск.

Все перемелится,-
Так мама говорила,-
И перетрется в белую муку,
В тебе живет небес далеких сила,
А боль твоя - уместиться в строку.
И не гордись – заслуги твоей мало –
Уж слишком много натворил ты бед.
Прибудет для тебя наградой –
На кухне поэтической обед.

Так съешь его, и следуй далее,
Да не скорби о прошлом никогда.
И лирой оглашай степный дали,
И песней оперируй города.




Изгой отпр общ.

Изгой. Мир нежно вытесняет
Занозу в теле смрадном.
И стало бы великою отрадой,
Когда бы очи открывая,
Увидел руку мести неотвратной.

От безисходности пути
Дано вином напиться...
И лучше пребывать в тени,
Чтоб никого не злить,
И самому не злиться.




Путь в никуда отпр общ.

Во мраке ветхого сознанья,
Приход Мессии ожидание
Умы свербит.

Через пустыни в безразличьи,
Туда в песчаные затишья
Идти велит.

С протухшей в бурдюках водой,
Седой качая бородой,
В кручине злой,

В исходе ночи пепелящей,
Ведет людей впередсмотрящий –
Пастух слепой.





Понять могу отпр общ.

Пойму – и личностей творенья,
И табунов свободный топот,
И сладострастные забвенья,
И пьяных баб застольный хохот.

И осени созревшие плоды,
Где в золотом покрытые поля,
Ведут заветные следы,
И в придыхании звучит: твоя, твоя...




Раскаянье отпр.общ.

Хмельной певец страны востока
Слегка касаясь до струны,
Под рокот горного потока
Пел песни ветхой старины.

Под сенью неги и прохлады
Внимал ему пастух седой,
И в такт летящей ввысь рулады
Качал обритой головой.

Здесь наполнялся мир подлунный,
Забыв на боли горькой жаль,
Огнем любви и страсти бурной,
Зовущим в солнечную даль.

Но вот умолкли долов звуки,
Роптал лишь горный ручеек,
Старик воздев к небесам руки,
Поймал красивый мотылек.

И тот с крылами в цвет багровый
Что уголек потухший сник -
Раздавлен старческой мозолью.
Тут на него вглянул старик.

Предвидя смерти приближенье,
Вдруг завопил горам пастух.
В глазах вспылал огонь волненья,
Но тут же медленно потух.

Старик кричал: - Грехов мы дети,
Прости, великий мой Аллах,
Я малый раб больной планеты,
Что не познала божий страх.

Возьми к Себе как плод смиренья,
Сними, по милости, с души
Коросту немощи и тленья,
И грешный пламень потуши.

Заслыша воплей причитанья,
Упавши ниц, дрожа как мышь,
Певец – невинное созданье,
Вдруг закричал: - Услышь, услышь!
И мне прости мою беспечность,
И удаль данную летам,
Внемли мольбам, Создавший вечность,
Моей души и старика.
Я тоже грешен, непокорен,
И буйством переполнен дух.
Но я уймусь,замолкну вовсе,
Зажгу светильник, что потух.

Отроги гор раскатом эха
Увещивали небеса:
-Прими расскаянья поэта,
И пожилого пастуха.

Гремел в горах предел страданий,
Сердец истерзанных набат.
И небо внемля обещаньям,
Послало мудрость и шаббат.










Эх. Отпр общ

Слащавый бред и череп с проседью,
Внук или внучка на горшке.
И листопад в окошке россыпью,
Бутылки в холщевом мешке.

Пенсия, подагра, сладкие стихи.
Вокрук абракадабра –
Грехи,грехи, грехи...

Слюнявит рифму метафорой –
Ой, какая прелесть!
Спина натрется камфорой,
И проречется ересь...

Не трогайте жизнь спокойную,
Идите кто куда.
Ведь к возрасту землеройному –
Извечное нет, иль да...

Затем рукой по графинчику –
Зятьку пятьдесят или сто?
И дочерям по лифчику –
Пускай рожают еще...





Итоги отпр общ

Неважно, что осудит мир
Ночей бессоной страсти,
Когда веселия сатир
Принес ненастья.

И сладко видеть злобный взгляд,
Богатый немощью отребья,
В бокал вина подлитый яд –
Заговоренных рук изделье.

Не страшен свист удара в лоб
Рукой, когда-то сильной, друга.
И не пугает черный гроб –
Последний вид земной услуги.

Содравши мудрости скрежалей
С души, и сердца, и ума,
К какому берегу причалю,
Предав судьбу в ручища зла?

Тогда еще в лета младые
В ночи не видел вещих снов.
Застолья Бахуса хмельные,
Девичьей плоти жадный зов,
И нежный взгляд, и голос томный
Давали мне кредит любовный.

Как путь беспечных аргонавтов
Был изменен под вой сирен,
Так мой в злобе увядший разум
Подвергся мукам перемен.

Увидел все – не страшен ад –
Его миную в покаяньи.
Заветной доли вешний сад
На недалеком расстояньи.

Пустынным берегом долины,
И чьей-то милостью хранимый,
Отбросив вечности заветы,
Телесной немощью томим,
Во тьме, чураясь красок света,
Плетусь, как грязный пилигрим.

Ни сна , ни отдыха не зная,
Ищу спасения ковчег...
Вот чью-то дверь приоткрывая,
Прошусь рыдая на ночлег.
Но Херувим – охранник рая
Меня прогнал мечом махая.

Свиданья тайного волненье,
Сдирая с сердца песен жаль,
Мне грудь пронзая , словно сталь,
Души туманил вдохновенье.

Забыв порог родного дома,
Как ангел, что принес огонь,
И подпалил грехи Содома,
Окутав город в дым и вонь,
Бреду с оружьем Немизиды
К чудо садам Семирамиды.

Терзая душу, тело, мысли,
Переплавляя суть мою,
Любовь, без злобы и корысти,
Предержит сердце на краю:
Меж бытием и часом смерти,
Меж благочестием и злом,
Между прощением и местью,
Меж кретинизмом и умом.





Воспоминание отпр общ.

Увидел, что глагол любви завещанный
С очей смывает мрака муть.
Судьбы ж зловещей смачная затрещина,
Ведет на прежний в духе путь.

Там, насладившись сладостной истомой,
В парах заморских недопитых вин,
Жизнь потекла огнем любви ведомая,
В мельканьях листьев, цвета поздней осени,
Под зноем лета и в снегопадах зим.




Доплыть отпр общ.

Уж не осталось ни вина ни тостов,
Исчез манящий аромат котлет.
Любви прошедшей слабый отголосок
Я перенес в седой остаток лет.

Не разлучат меня с тобой невзгоды,
Огонь не потушить хмельной водой.
Корабль летит под натиском свободы,
И капитан качает головой...

Он хмурит лоб почуя признак шторма,
Но не меняет выбранный им путь.
Сегодня мы не станем рыбьим кормом –
Он парень хват, хотя немного трус.

И догребем до светлого причала,
Пускай порвали ветры паруса.
Там все начнется с самого начала,
Там мы услышим неба голоса...



Потерянный рай отпр общ.

Найдите, прошу вас найдите
Мною утерянный рай.
Он там затерялся в Египте,
Куда я случайно попал.

А может его потерял я
Когда обходили Синай?
Я помню – он к девушкам жался
Мною утерянный рай.

А может его утащили
Из кущи беспечной моей
Когда по пустыне мы плыли,
Куда нас завел Моисей.

И может быть он потерялся,
Иль может украл его бес,
Когда собирать я собрался
Пригоршнями манну небес?

Как плохо теперь нам без рая –
Болезни и смерть на кону.
И в море корабль мой болтает,
Ветрила гниют на ветру.


Последний отпр общ.

Застыли ангелы небесной рати
Все как один, и ждут призывный глас,
Под знаменем Иешуа благодати,
Когда раздастся над землей приказ.

Заменят трубный звук стихии
Высоты гор, и красота морей,
И нежный цвет березовой России,
И ход военных кораблей.

И Царь взлетит на фланге войска
На белом, до слепоты очей, коне.
И духа получивший полный возраст,
Умрет иль выживет на праведной войне.

Тогда откроются врата великой тайны,
И прекратися празднословный разговор.
Плененные невежеством и бранью
Услышат громогласный приговор.



Бой отпр общ.

Безумие земли, как агнец непорочный
Вобрать в себя в отчаяньи стремлюсь.
Сорвав плода с деревьев зла досрочно,
На грани катастрофы удавлюсь.

Познаю ад во всем его величьи,
И огнь прожжет мне сердце, но пока:
Я буду грызть зубами безразличье,
И бить неверие злобливое в бока.

На этот бой я, как боксер тяжелый,
Пришел в расчете на удар в висок.
В который раз дерусь в бою суровом,
И сколько раз уж падал на песок.

И сколько раз мне бил рукою сильной
По челюсти, по ребрам и под дых,
Но я вставал разбитый и сопливый,
И отвечал ударами на рык.

Бой все идет тяжелый, беспощадный –
Уклоны, джеб, и хитрый апперкот.
Еще чуть-чуть и я его достану,
Мой крюк под челюсть, или свинг в живот,

Повергнет зло. И рефери на ринге
Поднимет руку, что устала бить,
С меня сдерут боксерские ботинки,
Друзья, что дали правдой жить.

Затянется на теле злая рана,
Со временем ичезнут синяки.
И для меня пасхального барана
Зарежут в новолунье земляки.

Под ноги шелк расстелят одеала,
Как тень отвергнутой любви,
И плеск волны у старого причала
Заглушит боль оконченной войны.




Следы отпр общ.

Вкровь разодраны ладони,
Праведный затерян след.
Идти пришлось на крайнем склоне
Впустую вытравленных лет.

Ползу теперь к иной вершине,
Держа в руках больных свечу.
Все для того, чтоб стало ныне
Мне это дело по плечу.

И задыхаясь на подъеме,
В упрямстве, на исходе сил,
В забытии невольной дремы,
Внезапно сам себя спросил:

-Скажи, поэт, тебе ли надо –
Посыл любви – сердец отрада,
Иль труд тупой на склоне лет,
На тайну вечную ответ?
Зачем же душу людям травишь,
И нежность девам отдаешь?
И почему любви не скажешь,
Чтоб шла она – куда пошлешь?

Все это так – сказал себе я.
Ты прав поэт, пора унять
Свое неистовое тело,
И самого себя послать.



Услышь меня отпр общ.

Кому б не нес в лета младые
Любви слова.
Кому б люблю не говорил,
Молва, молва.
Оскалами отделовалась злыми,
Покусывая сталь удил.

Душа наполнившись любовью,
Грешить мне ныне не дает.
Живу теперь согласно высшей воли,
Что унесла мой дух в полет.

И мне б найти немного силы,
Чтобы безумное чело
В овраг откопанной могилы
Всем недругам на зло
Внести его.

А как же с духом поступить,
Ведь он бессмертен?
Его в норе как в клетке не сдержать.
Он улетит туда, где много света,
Где ангелов небесных рать,
По мере выданного в жизни испытанья,
По тяжести изношенных оков,
Внесут в пришедшее сознанье
Премудрость слов.

Дух прокричит в пределах звездных:
-Услышь мой мир, услышь меня,
Я ниц паду, где суд Твой грозный,
Где ужас серного огня.

Прости же слабость и утраты,
В сомненьях сердца жуткий грех,
И пьянства буйного растраты,
Безумный ропот, праздный смех.



Жатва отпр общ.

Мысль моя болезненно вольна,
Что в бурю океанская волна.
Накатывая на познания гранит,
Смывает истину и в океан стремит.

И возвращает в хмурый океан
Безумие далекого преданья,
И бьется в бурунах туман
Пафосного в немощи страданья.

И вкрадчивостью свежего прибоя,
Приводит разум к полному абсурду,
Превращая бережное слово
В средство наполнения желудка.

И не боясь грядущего расчета,
Все вам скажу, и бить меня не надо-
Моей любви бесплодная работа,
В миру неблагодарная забава.

Что изменить могу в обманном мире?
И вдохновения душа давно лишилась...
И не вверяю я умолкшей лире,
Все, что за годы в сердце накопилось.

В строке написанной дрожащею рукою
Быть может заискриться чья-то милость,
И по волнам ударит, чье-то слово,
Как некогда вдаряла чья-то милоть.

В руках закровоточатся мозоли,
Под ветром зашумит на поле нива.
И рукоять серпов зажав до боли,
Придут жнецы и выкосят крапиву.

И выдернув ненужные плевелы,
Связав в снопы их в сторону сгребут,
Чтобы зерно, которое поспело,
Благословило мой нещадный труд.



Отречение отпр общ и арт

Любить, тебя я не могу заставить,
И не хочу, чтоб жизнь ломали мне.
В лампаде жизни свет тихонько тает –
Теперь вас вижу только лишь во сне.

И этот сон приносит мне блаженство,
В воспоминаниях прошедших дней,
И подходя в вершине совершенства,
Я отрекаюсь от любви моей.

А, если все ж она меня застанет
В объятиях ушедшей красоты,
Мне застрелиться стало бы пристанет.
И начинать отсчет иной версты.

Зачем же мне все эти недомолвки?
Я должен для себя давно решить,
Чтоб забывая сладкие помолвки,
Ответить вам – любить, иль не любить.







Горы отпр общелит, арт.
Востока сладкие напевы,
Раскосых глаз зовущий блеск,
Округлый стан невинной девы,
В ночи костра сыпучий треск.
И робкий шопот водопада,
Ручья живущего в горах –
Они душе моей услада,
Потери девственности страх.




Роды отпр общ.

Брачных уз мучительные роды
Знакомым маршем кружат надо мной.
Потоки вин безудержной рекою
Полнят бокалы умершей свободы,
Что я держу дрожащею рукой.

И ветер толкая мне в спину
Банальные шепчет слова,
Благословляя картину,
Где птицей взлетает фата.




Надежда отпр общ.

В тот край далекий и беспечный,
Что детством называем мы,
Лечу порой в томленьи вечном,
На крыльях неги безупречной,
В лучах и солнца и луны.

Там пребывая в избавленьи
Забот мирских земного дня,
И окунаясь в наслажденье,
От высших сил благословенье,
Познаю тайны бытия.

И эту мощную завесу,
Вдруг приподнял из интереса.
Там призрак доброго начала
С очей моих снял покрывало.

Увидел я как мир безбрежный
Играет судьбами людей,
И я картежник безутешный,
В последней радужной надежде
Поставил куш на масть червей.

Но все прошло, и черви биты –
У них каре из королей.
А мне венки из терна свиты.
Жила надежда, и убита...
И снова в путь, подать коней!


Капкан отпр общ.

На, вырви сердце – мне не больно.
Я буду рад, с меня довольно.
И прожил жизнь, и видел всяк.
Любовью тешился, дурак.

И сердце полное сомнений
Готовя к ласкам, наслажденьям,
Отдал во власть твоих сражений.
И вышло, что-то все не так.

Теперь его не сдержишь в клетке,
Оно вспорхнув как черный дрозд,
Исчезло вдруг. Но тут соседка
С копною толстой русых кос,
Его поймало, возвернула,
Дала попробовать вина –
Вина любви, и страстной силой,
Его опутала она.

И я, глупец, смотрел радушно,
Как сердце вольности хлебнув,
В силках забилось равнодушных.
Угасло, не успев вздохнуть.



Вождям отпр общ.

Не хочеться прослыть больной развалиной,
И в алкогольнем море утонуть.
Увидиться бы с Гитлером и Сталиным,
И ненароком им в глаза взглянуть.

Понять судеб нелегкое решение,
Истории закрученный виток,
Чтоб на границе светопреставления
Забыть оттянутый мной срок.

Я с их согласия, или же без оного,
Предам огласке Высшего вердикт.
В предначертаниях возмездья скорого,
Перенесу историю на лист.

Заткнувши кляп во рты любви и совести,
И души положив под тажкий пресс,
Столкнули мир на дно кровавой пропасти,
Откуда нет возврата в белый свет.

И верю я, что день суда настанет,
Придет момент очистки грязных душ.
Тогда гармонией дышать не перестанут
Детишки, что играли на асфальте,
Меж озерцами теплых луж.

Умом определенным предизбранием
Познаю этой жизни прок –
Назначенного свыше наказания,
Мы на земле свой отбываем срок.

Дождь отпр общ.
Прознаю все - где искренность, где ложь -
Душа поэта тонкое плетенье.
Стучит по темю легкий дождь
Под вечер в воскресенье.
Смывается телесный хлам,
Духовность наполняет,
Дождями поливая тут и там,
От берега души и до небесов края.
Одна, пришедшая с мешком
Ненужных накоплений,
Стоишь, не ведая про то,
Что ты сама любви творенье.
Что нет прекраснее души
Не знает мир заблудший,
А ты ложись, свет потуши-
Пусть высыхают лужи
В скорбях тобой пролитых слез,
Разбуженных изменой.
Спеши нырнуть в потоки грез,
И жажди перемены.
Под звонкий шум разбуженной капели
Познаешь мир далекий.
Уйдут проклятья и метели
В пределы на востоке.
Ублажит карие глаза
Тепло скитальца.
Вновь расцветет души лоза
В любви страдальца...


Странник

Как странник мудрого востока,
Что по причине таковой,
Водою с чистого истока
Омыл себя в жестокий зной,

Я тишину святых мазаров,
Несущих в недрах тленья груз,
И пыльный шум мирских базаров,
По воле Неба унесу
В очаровательных мгновеньях,
В нетленность сладких сноведений.

И явств обилье дастархана,
В покоях царственного хана,
Как квинтэссецию порока,
В словах ушедшего пророка –
Я донесу на суд Всевышний,
Во время красное садов,
Когда уже поспеют вишни,
И упадут под шквал ветров
На радость детворы чумазой,
Как скороспелый дар небес,
А этот мир довольно старый
Замрет как в штиль дремучий лес...

Тогда любви хмельной искатель,
Что продолжает в мире жить,
Решает трудную задачу –
Любить, иль все же не любить?

Ему соседская девченка,
Которой возрасть восемь лет,
-Тебе любить, - сказала, - поздно:
Не молодой,
Почти, что дед.
Деды не любят, бабки – тоже.
Ужели вам понять нельзя –
Не та уж стать, не те уж рожи,
Не та любовная стезя.
А любят только молодые –
Они красивы и умны,
У них сережки золотые,
И джинсы – модные штаны.

И тот подумал – ведь резонны
Ее нехитрые слова,
И у любви свои сезоны,
Свои безумные глаза...



Конец

Слеза стекающая с глаз
По руслу тонкому морщины,
Вскрывало сердце каждый раз
Любви обильного мужчины.

Тогда и понял – приметив-
Плоти восторженной желанья,
Греха извечного мотив
Приносят лишь одни страданья.

Тогда рассеявь страсти злой
Туман ночного сновиденья,
Дрожащей немощной рукой
Писал в тиши стихотворенье.

И пишет он, не мучит вновь
Былой весны воспоминанья,
Не будоражит в жилах кровь:
Ни радость встречь,ни обещаний.



Урок
Беспечных снов порочное начало,
И слов бездумных каламбур,
И сталь каленая кинжала,
И зла нещадного сумбур...

Перемешались в мире этом.
А мысли,что изрек пророк
В строках звучали у поэта,
Как назидательный урок.

Но боль бесплодна назиданьем –
Прошла она – забыт урок.
И жизнь течет рекой страданий
К спасенью замедляя ход.


Новый мир в арт.

Заветный мир, который недоступен
Разуму зачатому в плоти
Приоткрывает верные уступы
По которым надобно идти
К достиженью горные вершины,
Не опасаясь пропастей невзгод,
Отметая скользкие причины,
И каменья жесткие тревог.

Отбросив прочь греховное болото,
Что всю жизнь измазала в грязи,
Что заставило любить кого – то,
Не смотря на пагубность пути.
Завлекала топь плотских влечений
Грузами нечестия на дно.
А пора небесного отмщенья
Тело жгло как терпкое вино.

Плоть моя достойна наказанья –
Греховодна в корне ее суть:
От Эдема в проклятом преданьи
Развращен мой скорбный путь.

Одним движением проматерь
Обрекла на смерть детей,
Расстелив грехов большую скатерть
Из соблазнов и сплошных потерь.

Теперь преткнувшись о Сиона камень,
Как пилигримы, выйдя к перепутью,
Стоим согнувшись под грехами
Покрытые коростой мерзких струпьев.

Но ждем: к концу предвестия пророка
Увидеть исцеления сердец,
Чтоб покаянием, в назначенные сроки,
От грешных уз избавил нас Творец.
Чтобы оттер слезу рукою доброй,
Стекающую с старческих ланит,
Чтоб устранил немысленную гордость,
Очистив кровь, давно прошедших битв.

Тогда останемся в объятиях вселенной,
Как ангелы, нашедшие приют.
И грешный путь в пучине мира тленья,
Заменится на ласковый уют.

И мы споем в межзвездной жизни песни
Под звуки недоступного органа.
И новый мир в гармонии чудесной,
Окажется венцом земных страданий.

И жудкий страх бредовой атмосферы
Не будет затуманивать умы.
И сладкий зов бесстыдницы Венеры,
Не скроет злоенравье сатаны.






Эксперимент в арт.

Красоты пожелтевшею листвой
Завяли на ветвях плакучей ивы.
История, измучавшись войной
Не может стать, как девушка красивой.

Она невеста в памяти людской,
Надевшая пребелые одежды.
Накрытая воздушною фатой,
В невинности хранящая надежду.

Когда-то тропами, ведущих к Жениху,
Ходила на уроки всепознанья,
И звезды зажигала на ходу
В пределах мирового зданья.

И брак мечтала заключить на вере,
И закрепить в пролитии крови,
Чтоб не сгореть в огне вонючей серы
В канун рождения любви.

Тут прозвучал набатным громом звоницы
Ее прощально нежный поцелуй,
И шлейф годов истории любовницы
Ветра сорвали как фату.

Заслышалось признание момента
Истории летящей в небытие,
Как результат эксперимента
Привиденного мною в страшном сне.

Он предстоит на кочике искусства,
И не страшась услышать приговор,
Варит борщи из кисленькой капусты,
Ведя с соседями шутливый разговор.



Казнь в арт

Небесный дар - духовности начаток
В века мои колени унесут,
Когда под вой шеренг солдатских
Меня на казнь публичную сведут.
И вот уже блестящая секира
Коснулась до моей плоти.
Отсчет пошел иного мира,
Иного доброго пути.
Но в этот миг, предвидилось заранее,
Мелькало то, чего забыть нельзя:
Страстей поток, безумства и желанья-
Любовных тем конечная стезя.



Подходит время.

Еще немного, подходит время.
Вы слышите, как я кричу,
Что дань отдал последней лени,
А ныне вынырнул из пепела забвений,
И птицей над землей лечу.

Там далеко в объятиях вселенной
Гремит мой голос яростной трубой.
Познает мир, что наступило время,
Что тяготы земной стальное бремя,
Уже не властно надо мной.



Думать... в арт.

Как можно думать о спасеньи,
Когда скорбей не допито вино,
Когда смердит во мраке тленья
Твое чело?

Когда в летах забытые страданья,
Не отметают бренные мечты,
Утихомирить плотские желанья,
Не можешь ты.

Когда во благе теплой ночи
Всплывают образы любимых жен,
И тайной страстью, грех любви пророча,
Ты обнажен.




Падение общ..

Глагол любви Творцом обещанный
Пытался смыть с души заблудшей муть.
Судьбы ж нелегкой, смачная затрещина
Меня столкнула на порочный путь.

На том пути в объятиях истомы,
В парах безумья недопитых вин,
Жизнь потекла огнем плоти ведомая,
Под шелест листьев цвета поздней осени,
Под зноем лета, и в снегопадах зим.




Послание
Послание отпр Арт. общ.
Есть, что сказать потомкам Ишмаеля,
А так же Исааковым ветвям,
Но Я не стану тратить Божье время.
А просто их терпению предам.

Пусть подождут посланцев из востока,
Любимцев муз и вечного пророка.
Они в послании Моем откроют вам,
Одну последнюю из всех небесных тайн.

Я к вам вернусь не как смиренный Агнец,
Вошедший, чрез восточные врата,
Иль чуждый непонятный чужестранец,
Которым завлекалась детвора.

Который притчами неверный ум исправил,
Свободу дал здоровым и больным,
И блудницу от каменей избавил,
Прозренье дал с рождения слепым.

Как молния сверкну на небе черном.
Взойдя на трон, начну судить людей –
Кто жив, кто утонул, к в стане мертвых,
Все встанут перед взорами очей.

И суд начну от праведного дома.
В посланиях семи Моим церквам,
Я дал оценку искренности слова
Подаренную в милости устам.

Овец больных великая отара.
Судить начну недобрых пастухов –
Не врачевавших немощных задаром,
Топивших истину в потоках праздных слов.

Надевших на себя златые верви,
Покрывшихся завесами грехов
Все у меня на гранях топоров,
Которыми срублю сухие ветви.

Все вижу – лестию подкрашенный обман,
Речами, ублажая слух бездарный,
Рукой отважно щупает карман,
Как вор, на промысел, пришедший в день базарный.

Мир не сойдет на дом Иерусалима,
На землю, что зовется Ханаан,
Пока в молитвах мулл и муэдзинов,
А так же в проповедях старцев и раввинов,
Не будет слова о Крови пролитой там. –
Где солнце еще всходит от Востока,
Где молятся и чтут пока Закон.
Но все живут по воле злого рока,
И ждут суда, когда приидет он.



Плоть и дух в арт
Под гнетом плотского влеченья,
Отбросив данное прозренье,
Являясь в духе жалким и слепым,
Не вижу разницы меж Богом и людьми.

Кто славы не познал, придите.
Пусть истина на сердце утвердится.
Рожденная в Божественной молитве,
И скрытая в душе пиита.

Под гул ветров и трепет листьев,
Слова беседу освещают,
И в тишине под трели птицы
Покоем души ублажают.

Весна зажжет огнем лучистым
Надежду сумрачных людей,
Вино прольет поток игристый
На весь остаток дней.

Благословит отрадой покаяний
Прошедшего бездонья лет,
В отрыжке позабытых возлияний
Закончится полуденный обед.

И разум, плесневеющий в заботах,
Очистится от вида голых дам,
Закончится нелегкая работа
Принятием духовных ванн.

И тело недоступное матроны
Не потревожит чистый ум.
И холостые выстрелы патронов,
Как фейерверки отыгравших лун,
Замолкнут, не дразня просторов неба.
И в пафосе сует большой салют
Засветит на прощанье крохи хлеба,
Которые затем птенцы склюют.

И бездари, ласкающие око,
И примитивом ублажающие слух,
По воле сатанеющего рока,
Погасят без того усталый дух.