ПЕСНИ О ВОЙНЕ
Мы в землю зарывались по макушку,
И не гадали, чет или нечет.
Здесь не зевай, а-то возьмут на мушку,
У каждого врагам убитым счёт.
Над нами воздух прошивали пули,
Шрапнельным градом сыпало с небес.
А смерть одна – в окопах ли, в гробу ли,
Без разницы, хоть в тапочках, хоть – без.
Атака за атакою, так сколько ж их?!
Не сосчитать, я в счёте не горазд.
Урывками чинарик на двоих,
Да пара-тройка, хриплых полуфраз.
– Браток, откуда?
– Я? Из тверичей. А ты?
– Да в общем, как тебе сказать,
Детдомовский, а стало быть – ничей,
И слава Богу, некому писать.
Кому здесь легче, а кому трудней,
Об этом делать вывод не спеши.
Решат всё в штабе! Сверху им видней.
А мы для них – так… Тьфу – «карандаши»!
Разрыв, другой и … дрогнула земля,
Но для тебя закончен этот бал.
Успел лишь крикнуть: «Зацепило бля!..»
На дно окопа скорчившись упал.
Выходит просто, взять – и умереть.
У каждой жизни свой исходит срок.
Кровь на губах, лицом начал сереть…
А палец всё давил, давил курок.
И где-то там, теперь неважно где,
Оплакивать не будет адресат –
В Ростове, ну, а может быть – в Ревде…
И слава Богу, некому писать.
………………………………
Я бинтовал тебя бинтами туго…
–Терпи!.. Ещё меня переживешь!..
На свадьбе погуляем!.. Эх, братуха!..
Но даже сам не верил в эту ложь.
Ты захрипел, и… выгнулся дугой.
На свадьбе на твоей мне не плясать…
И шепчет рядом кто-то мне другой:
«И слава Богу! Некому писать…»
ВОЗДУШНЫЙ БОЙ
На войне мы – не дома.
На заданье летим.
Прикрывает ведомый,
Тридцать вылетов с ним.
- Всё в порядке, ведущий!
Лёг с крыла на крыло.
Мой дружек Дёма Гущин,
Мне всегда с ним везло.
Но в тот раз над Заречным –
Прямо в лоб «фокера».
Что ж сразимся конечно!..
Родились не вчера.
-Командир! Справа «форер»!!!
Я прикрою! Держись!!!
-Мы играем не в «покер»,
Ставка главная – жизнь!
В боевом развороте
Резко кренью штурвал,
Немец – дьявол во плоти,
На гашетку нажал.
Промахнулся безбожно,
Не поможет «майн Гот».
Трасса Димы надёжно
Прострочила капот.
Немец в штопор сорвался,
Он своё получил.
Не учёл, зазевался…
Плохо Геринг учил.
И опять продолжалась
Вверх и вниз круговерть,
В этом бое решалось –
Жить кому иль – гореть…
РУКОПАШНЫЙ БОЙ
У нас был слишком маленький рубеж –
Пристрелянный окопчик на пригорке.
Густой туман, хоть финкой его режь,
На взвод – осьмушка усманской махорки.
За пеленой белёсого тумана
Мелькают тени, снова враг ожил.
Последнюю обойму из кармана,
Достав, с собою рядом положил.
Шинель не грела, с вечера промокнув,
Уже гортанный слышен говорок…
Ну, хватит ждать, затвором смачно цокнув,
Я плавно нажимаю на курок.
И тишину пальбою разбросало,
Заухал справа ротный пулемёт,
А смерть на дуле ПеПеШа плясала,
Ведь бой в тумане – это вам не мёд.
От выстрелов туман в мохнатых дырах.
И вот они – в грохочущем аду –
Эсэсовцы в расстёгнутых мундирах,
И шмайсеры прижаты к животу.
И прут они на нас галдящим скопом,
От шнапса ошалели, твою мать!..
Но вот уже…уже перед окопом –
Бой рукопашный!.. Некогда дремать.
Хлестнул за бруствер мат многоэтажный,
Глуша животный страх перед врагом.
Прочь сантименты в схватке рукопашной,
Лишь лица озверевшие кругом.
Слабы в коленях фрицы – побежали!..
И в трупах вражьих склон крутой горы…
От крови пальцы липкие дрожали,
Когда крутил цигарку из махры.
ПОСЛЕДНИЙ РАЗГОВОР
За рубежами – рубежи.
-Постой, парнишка, не спеши!..
А-то, гляди, на смерть с косой нарвёшься!
Вон – Колька Бортников лежит,
А ведь бы мог ещё пожить,
Но не сумел – от пули не сберёгся.
- Ах, ты с учебки? Сразу в бой!
Готов пожертвовать собой!
- Да ясно дело, что не за награды.
Геройски может пасть любой,
Но ты распорядись собой,
Чтоб не лежать на бровке с Колькой рядом.
- Не верю, что неведом страх –
Герой, иль – голова в кустах…
- А сколько полегло таких героев!..
А немец – вон – шагах в трёхстах…
Там тоже есть – вся грудь в крестах!
Но всё равно мы в землю их зароем.
Идёт четвертый год войны,
Мосты за нами сожжены,
И вот она – хвалёная Европа!
Отвыкли мы от тишины,
От сна, от дома, от же…
И замолчал, упав на дно окопа.
Затих прокуренный басок,
От взрыва сыпался песок,
И рдела кровь раздавленной калиной.
А стали крупповской кусок
Прошил бойцу насквозь висок
За девять дней до взятия Берлина.
БАЛЛАДА О ЧУВСТВАХ
Снег под ногами матерно рычал,
А я бежал, сжав челюсти до хруста,
И снежной белизны не замечал,
На фронте у солдат другие чувства.
И штабникам не верьте – всё брехня!..
Что мы со светлым чувством умирали.
Среди осколков шквального огня
Мы кровью снег истерзанный марали.
Когда кромсает пулями тела,
То вместо лиц – оскал кровавых масок,
Война другие чувства родила,
Добавив в наши души черных красок.
Когда вбивает в землю батальон,
Уже ни бог, ни дьявол не поможет,
Лишь талисманом - чёрный медальон,
В нём наша смерть и неизвестность тоже.
Когда сойдёмся в схватке штыковых,
В нас светлых чувств подавно не ищите,
В атаке мыслей нет, как таковых,
За голый нерв с солдата не взыщите.
Когда столкнёшься с пулей на бегу,
Не выдержав смертельного удара,
То в судорогах, корчась на снегу,
Не Родину зовёшь, а санитара.
А если и замкнётся жизни круг,
Вас известят об этом в похоронке.
Поплачьте там, а нам тут недосуг,
Сидеть у гроба от войны в сторонке.
* * *
Открылись бомбовые люки,
Нарушен мирный наш покой,
Идёт война вторые сутки,
Идёт война вторые сутки,
Но скоро мы придём домой.
А дома нас ждут подруги, невесты,
И матери наши глядят на восток,
От сына, отца нет пока что известий,
Когда же придёт долгожданный листок?..
В боях измучена пехота,
Земля израненная в дым,
И умирать нам неохота,
А умирать нам не охота –
Ни старым и не молодым.
А дома нас ждут подруги, невесты,
Уже похоронки идут матерям,
А мы отступаем от самого Бреста,
Не скоро вернёмся к родимым дверям.
Но сколько это может длиться?!
Нам надоело отступать!
И почернели наши лица,
Посуровели наши лица,
Узнает ли родная мать?
А дома всё ждут подруги, невесты,
И матери ждут от солдата вестей,
И в доме пустом сохраняется место,
И скудный обед для желанных гостей.
Под Ельне, под Курском, Касторной
Мы научились бить врага,
Был небосвод от дыма чёрный,
Был небосвод от дыма чёрный,
И смерть буквально в двух шагах.
А дома нас ждут подруги, невесты,
И матери плачут, гадают, грустят,
Но пусть помолчат до победы оркестры,
Мы грубыми стали, что ж, дома простят.
Но вот – над куполом Рейхстага
Полощет ветер алый стяг,
В глазах – непрошенная влага,
В глазах – непрошенная влага,
Неужто сломлен лютый враг?!
А дома нас ждут подруги, невесты,
И матери ждут, но дождутся не всех,
Уже на пирог в кадках месится тесто,
Да, мы одержали в войне этот верх!
И вот – везут назад составы,
Трофейный пел аккордеон,
Играл танкист на всех октавах,
Играл танкист на всех октавах
И пел «Смуглянку» звонко он.
А дома нас ждут подруги, невесты,
И мамы солдат со второй мировой,
В кофтёнках из ситца, в платках из батиста
Прижмутся к солдатской груди головой.
ПРОПАВШИМ БЕЗ ВЕСТИ ПОСВЯЩАЕТСЯ
Нет нас в списках погибших в атаке,
И могил не вещает гранит,
Не для нас скинут траурно стяги,
Скорбь людская лишь память хранит.
Мы костями белели под Ельней,
И под Лугой вмерзали в снегу,
Охнув, падали с раной смертельной,
Получив девять грамм на бегу.
Не всегда нас в земле хоронили,
Перед кем и за что мы грешны?..
Где-то в Туле стволы воронили
Для других, нам они не нужны.
Мы лежали повзводно, поротно,
Нам клевало глаза вороньё.
Если скажет: «Так Богу угодно»,
Вы не верьте, всё это враньё.
Нет, нас ждут, как в церквях благовеста,
Вот – откроется дверь, и – войдёт!..
Видно Русь из такого уж теста,
Свято верит, надеется, ждёт.
Ждёт, когда возвратимся из плена,
Ждёт, вернёмся когда из тюрьмы,
Ждёт, когда мы воскреснем из тлена,
Ждёт, когда возродимся из тьмы.
Мы назад не вернёмся, поверьте,
И не скрипнет порог в отчий дом,
Вам живым надо ль думать о смерти,
Коль бессмертие будет потом?..
ВОЗВРАЩЕНИЕ
(Посвящается моему отцу)
Я с победой домой возвращался,
Всю войну воевал – тьма наград.
Только дом на горе показался –
Закурил, ну, а руки – дрожат.
Не с гостей, это да, ну а всё же,
В вещмешке нёс немецкий трофей.
На себе ловил взгляды прохожих,
Что ж, «пехота», шагай веселей!
Подхожу к своему, значит, дому,
Что срубил перед самой войной,
Во дворе всё, смотрю, по другому,
И журавль у колодца иной.
И в предчувствии сердце забилось,
Как в атаку я в сени шагнул,
Зацепил там ведро – покатилось,
На себя в избу двери рванул.
На кровати накидка из кружев,
Мне навстречу метнулась жена.
Что ж жена, говорю, встречай мужа!
Я пришёл! Побледнела она.
У окна, за столом, по хозяйски
Жирный боров сидит, не таясь –
Тыловик, раз в костюме гражданском,
А в глазах у него – неприязнь.
Я за ворот рванул гимнастёрку,
В горле – ком, сердце стало шалить.
И на стол из мешка – поллитровку,
Что ж, хозяйка, давай закусить!
Она к шкапу бежит, как бывало,
Подаёт мне гранёный стакан,
Выпил я, а в груди запылало,
Как в бою, от полученных ран.
– Тыловик, ты устроился ловко!
При солдате изволь, сука, встать!
Это ж, значит, пока я с винтовкой,
Ты с чужою женой мял кровать.
Ну, а ты, стерва, так ждала мужа?!
Мне бы лучше погибнуть в бою!
Ведь тебе стал я лишний, не нужен!
Ублажила ты похоть свою?!
Хрястнул я поллитровкой о конник,
Как гранатой – осколки вразлёт…
Я живой, а для бабы – покойник,
Оказалось, другой здесь живёт.
Я ушел, в сердце боль укрывая,
По селу шел в завесе наград,
И лишь знала трава луговая,
Как, упав, горько плакал солдат.
* * *
Великие – безликие
Года сороковые,
Где звёзды с повиликою
Сплетались в роковые.
Где обелиски скромные
Теснились тут и там,
И лишь нужда огромная
Ходила по годам.
Где без отца и матери
В детдомах – детвора,
А чья-то мать на паперти
Подачки ждёт с утра,
Где чей-то сын-калека
Упал с тележки в грязь…
Те годы человека
Топтали много раз.
Великие – безликие
Года сороковые.
Забытая религия,
И тучи грозовые.
И нищая Россия
С протянутой рукой…
Усатый лже-мессия
Зовёт в последний бой.
* * *
Светлой памяти Смирницкого
Алексея Тихоновича.
Пришла весна, и мой отец вернулся –
Контуженный, израненный войной,
Но мир в его душе перевернулся –
За тех ребят, погибших за спиной.
Остались только пьяницы-калеки,
Безногие, безрукие, без глаз –
Не полубоги – получеловеки,
Ходившие в атаку, и не раз.
Он с ними пил, вином себя калеча,
Как повелось, «наркомовских сто грамм»,
Но каждая хмельная эта встреча –
Атака для сердечных диафрагм…
Для всех сердец, которые поныне
Живут за тех – не вставших из земли,
Чьи кости из бурьяна и полыни,
Оплотом для России проросли.
РОССТАНЬ
1.
За тесовые ворота
Выйдет сына провожать,
Он махнёт от поворота –
Надо слёзы ей сдержать.
И дрожащею рукою
Осенить его крестом…
И не будет ей покоя
В доме гулком и пустом.
2.
В ярких сполохах зарницы
Бьются призраки беды…
Напоследок из криницы
Он попьёт живой воды.
Вечна горькая разлука,
И сейчас, как в старину,
По нескошенному лугу
Уходил он на войну.
Дни тяжелые приспели
За Россию постоять,
Не рыдайте, коростели,
Не спешите отпевать.
* * *
Ах, Россия-Расея!..
Слякоть русских дорог…
Мелкий дождь небо сеет –
Не муку на пирог.
Грязью чавкают жирною
Сапоги… сапоги…
Жизнь спокойную, мирную
Растоптали враги.
И не кровушкой малою –
Будет горек итог…
И колонны усталые –
На Восток, на Восток!..
Оставляя селения…
Пот ли, слёзы с лица…
Шли, патроны последние
Расстреляв до конца.
А траншеи с воронками
Заливает вода,
И летит с похоронками
По России беда.
Сколько их неоплаканных,
Без могил до сих пор…
И в глазницах распахнутых –
Нам живущим – укор.
|
