Он руки мыл и тщательно скоблил,
с отбросами имея дело разными,
он спирт высокоградусный глушил,
(«ректификат») в часы, отнюдь не праздные.
Над чьей-то тушкой скальпелем дрожа,
науке благообразной служа,
дела решая общие и частные.
Когда он ел под утро бутерброд,
в подсобке, в отделении хирургическом,
то прямо с потолка глазели в рот
десятки душ в сиянии электрическом.
Он не любил их. Писк стоял в ушах.
Все жаловались, каждая душа,
хотела тела в образе физическом.
Красивого. Все липли на кусок
желеобразными, синими, холодными,
в спирт лезли, в кофе, в виноградный сок
физиономиями наглыми, голодными.
Тогда он вновь к разделке уходил,
ведь только здесь спокойствие находил,
вскрывая тушки, ни на что не годные.
Когда он спал, усталый, на спине,
за шторкою с узорчатыми гаммами,
во снах покойной кланялся жене,
ругая жизнь с её пустыми драмами.
А после вновь к разделке уходил,
ведь только здесь он радость находил,
кромсая тушки с явными изъянами.
Однажды бес спустился посмотреть
на ловкого Петровича старания,
не век же бесам у котлов сидеть,
выслушивая грешников стенания.
Земная восхищает круговерть,
есть на кого им, бесам, поглазеть,
или назначить первые свидания.
Петрович беса вмиг приворожил,
над столиком играя осью скальпеля,
брюшину он так ловко просушил,
что не было нужды мыть «морду» кафеля.
Он параллельно Штрауса вкушал,
в тазу напольном марганец мешал,
листая томик Исаака Бабеля.
Когда ж, пищащая в очерёд душа,
направилась в подсобку за «товарками»,
бес оживился, словно на мыша,
о, странный мир с нежданными подарками!
- Петрович, это что за ерунда? –
- Достали твари, много их, беда,
в прошедших жизнях, видно, много каркали.
А после наступила тишина,
ни беса нет, ни тварей эмпирических,
несчастных проглотила вышина,
в мерцании спиралей галактических.
Таз формалина, столик, бутерброд,
никто не пискнет, не заглянет в рот,
никто не вспомнит о делах фактических.
Как-будто что-то вынули с нутра,
не клеится работа, скальпель дёргает,
и морг не улыбается с утра
не хлопает окованными створками.
Как-будто зимняя пришла пора,
уж не подсобка стала – конура,
с развозками, отчётами, уборками.
17 декабря 2008 г.
С-Петербург
|
