Стояла дива у окошка,
крепчал рождественский мороз,
а под окошком на гармошке
играл арбатский виртуоз.
С разрушенного дома рядом,
с висевшего на нем панно
смотрел на диву страстным взглядом
Ильич привычно и давно.
Столичный лабух буги- вуги
играл с изящным мастерством
нагримированной подруге,
прижавшейся к стеклу лицом.
Притоптывая в такт ногами
и имитируя экстаз,
прослушивала дива гаммы,
такие же, как в прошлый раз,
и хлопала: - Маэстро, браво!-
полтинники кидая вниз.
И щурился Ильич лукаво,
и плакал грустный гармонист,
и подойдя к нему несмело,
добавил горстку медяков
шагающий с вечерней смены
усталый слесарь Пятаков.
|
