* Давным-давно, уж лет пятьсот, а может боле.
В глубинке русской, в покосившейся избе
Жил мужичок в крестьянской крепостной неволе.
Ту кабалу, испытывая на себе.
Хоть не ленив был - от зари и до заката
Трудился в поле он, спины не разгибал -
В хозяйстве бедном были лишь соха, лопата,
Да кляча старая, что «Звёздочкою» звал
И стол его не ведал дивных разносолов:
Картофель, репа да горох – весь рацион.
Лишь щей пустых горшок порой, бывает полон,
Но не роптал на жизнь свою худую он.
Так пролетали дни в трудах, делах, заботах –
Зима… за летом - осень и опять зима.
За этим жизненным лихим круговоротом
Он не заметил сам, как старость подошла.
Всё чаще стали посещать его недуги.
И вечером, когда луна глядит в окно
Или стучится в дверь колючим ветром вьюга
Тоска касается больной души его.
Но кто разделит пополам печаль – кручину?
Нет рядом ни жены, ни деток, ни друзей…
Давным–давно живёт один, взвалив на спину,
Весь тяжкий груз несправедливой жизни сей.
Уж десять лет тому жена слегла в болезни
И в ту же осень Богу душу отдала.
Детей не нажили. Теперь один, как перст он
Доделывает на земле свои дела.
Однажды, так вот, молча сидя у лучины,
Он голос тоненький с полатей услыхал.
Сначала даже не поверилось мужчине,
Но голос вновь его тихонечко позвал.
Наш мужичок был хоть не робкого десятка,
Но по спине «мурашки» побежали.
Прислушавшись, перекрестился для порядка.
Вдруг мокрыми его ладони стали.
На голосочек тоненький шагая робко,
Мужик к полатям тихо ближе подошёл.
Полез наверх кряхтя, там, в маленькой коробке
Он мальчугана, в палец ростиком, нашёл.
*Мужик наш вдруг оторопел и на минуту.
От удивления дар речи потерял.
Подумалось: - кто мог сыграть такую шутку?
Сколь жил на свете, но такого не видал.
Мальчонка был настолько мал, с цыплёнка ростом,
А в остальном – всё так же, как у всех ребят:
Румян, вертляв, глядит по детски так же остро,
На голове метёлочкой вихры торчат.
«Ты как попал сюда, малец, откуда взялся»? -
Был первым после долгой паузы вопрос.
Мальчишка же в ответ вдруг звонко рассмеялся. –
«Да ты же, деда, сам меня сюда привёз.
«Не помнишь разве, как осеннею порою,
Ты за дровами в монастырский ездил лес.
Тогда без спросу я, конечно же, не скрою,
К тебе в телегу потихонечку залез.
Я голоден был и продрог неимоверно.
И побоялся потому тебе сказать.
Вдруг, как сейчас, ты удивился бы, наверно.
Пришлось бы мне опять в дупле ночь коротать.
Я слушал песнь твою унылую дорогой.
И понял, что и ты на свете одинок.
Быть может вместе, познакомившись немного,
Полегче будет перенесть судьбы урок.
Ты не гляди, что мал, я многое умею:
Готовить, прясть, могу неплохо шить, вязать.
Хоть в теле маленьком силёнок не имею,
Но ведь не только силой человек богат.
Мне пропитания совсем немного нужно.
Бывало я одним орешком сутки сыт.
Мы одиноки оба, может станем дружно
В твоём домишке небольшом семьёю жить.
Я знаю много разных сказочных историй.
Скажу не хвастаясь, умён не по годам.
Быть может, что-то ты расскажешь мне порою.
И зимним вечером не будет скучно нам.
Мужик глядел и слушал парня ошалело.
Что это – чудо или чёртова игра?
Подарок ангельский, или бесово дело.
Похоже бражки лишку отхлебнул вчера.
*Пришла зима, её день вдвое стал короче.
Оделись в лёд холодной речки берега.
Шумит и злится вьюга долгой тёмной ночью.
Но от печали не осталось и следа.
В компании тяжёлый труд намного легче,
И отдых кажется заметно веселей.
Душевный разговор печаль и скуку лечит.
В помине нет тоски унылых прошлых дней.
Мужик, казалось, вдруг помолодел душою.
Оправился от своих тягостных забот.
Не говорит как прежде тихо сам с собою.
Бывает, что тихонько, что-то запоёт.
Парнишка оказался славным, добрым малым.
За что ни примется, всё в этих маленьких ручонках
Будто огонь горит, всё будто бы играет.
Какую бы ни делал парень работёнку.
Уж если что-то шьёт, то шов не виден даже.
Игла в его руках сверкает как игрушка.
А между делом «деду» сказочку расскажет.
И, кажется, светлей стало в избушке.
Всё вроде то же – те же стол, скамья и печка.
Лучину лишь сменил свечи огарок.
Но это маленькое доброе сердечко
Луч солнца словно принесло в подарок.
Мужик зимой поправил лошадёнке сбрую.
Подштопал валенки, наплёл себе лаптей.
Из рукавицы старой, мягкой сшили шубу,
Чтоб пареньку в морозный день было теплей.
Скроили шапку, чуни, шарф и рукавички.
Мужик ещё был тоже на руку востёр.
Дрова пилил, рубил играючи, как спички.
Будто игрушечный летал в руках топор.
Словно вернулись к нему молодости годы.
Разгладились морщины, складки на щеках.
Так пережили стужи, вьюги, непогоду.
Глядится солнышком в окошко к ним весна.
Сугробов горы снежные отяжелели.
Стремятся к речке, с гор сбегая, ручейки.
В лесу пичуги песнь весеннюю запели.
Темнеет, тая, лёд по берегам реки.
* С весною вновь пришли крестьянские заботы.
Согрета ярким солнца лучиком земля.
Душа поёт, истосковавшись по работе.
И лошадёнка заскучала по полям.
А в поле там и тут видны озимых всходы.
И сладким соком налились берёз стволы.
Облиты ветви бирюзой. Их хороводы
Вокруг лужаек с ветром вешним веселы.
Здесь день упущенный, порою год загубит.
Крестьянин каждой солнечной минуте рад.
Лишь зорьку раннюю крик петуха разбудит.
А «мальчик с пальчик» и мужик уж на ногах.
У лошадёнки сена свежего охапка,
И пойло тёплое с краюхою ржаной.
Пусть сам не в меру сыт – кормилица лошадка
Работою своей всё им вернёт с лихвой.
Лишь солнца луч коснётся крыш они уж в поле.
За сошкой тянется, чернея, борозда.
Грачи шажками важно меряют раздолье.
Испариною к небу тянется вода.
Пока мужик с лошадкой поднимают пашню
Наш «мальчик с пальчик» разжигает костерок.
Из родника ведро воды студёной тащит.
И ловко наполняет медный котелок.
К полудню солнышко поднимется высоко.
Уже лошадка дышит жарко, тяжело.
Смолкают птички, лишь ворчливые сороки
Трещат сердито, подавая знак крылом.
Мужик идёт к костру, оставив в поле сошку.
Лошадку свежею водицей напоить.
И самому не грех отведать каши ложку.
И мальчугана за работу похвалить.
Теперь мужик без паренька не ступит шагу.
Так сердцем крепко прикипел – будто родной.
Какие б в жизни ни случались передряги
Унынья нет, и грусть обходит стороной.
В работе, в праздности – они повсюду вместе.
Невзгоды, радость жизни - делят пополам.
Не меряют добро ни ростом и ни весом.
Живи. Делись добром. И, будешь, счастлив сам.
|
