Сермяжья исповедь

Упала со стоном глухая осина
И раздался собачий визг, лай.
Оставь же, сердешный, мне вздох никотина,
Стакан сорокоградусной дай.

Эх, не одолеть мне серьмяжьего века.
Видать подохну так, ни за грош:
Видать «бытовуха» сжила человека,
Хоть человек собою хорош.

Я, нет, не жалею секунды, ни краски,
Которой всполохнуло лицо,
Когда испытал в первый раз женской ласки,
Когда прослыл в первой подлецом.

Топтал, как петух, я различных «наседок»:
Блондинок страстных, было – дурных;
И даже случалось, всегда напоследок
В драке честной бил я под дых.

Коль верил в причастие, я б причастился,
Не верю я, увы, как на грех.
Скорей по привычке во взмах помолился.
Вот. И прошу прощенья у всех.

И мне говорят, что ступай, мол, ты с Богом,
Хороший ты, наш человек,
И выведет пусть тебя к раю дорога –
Узнаешь цЕну сладости нег.


Нет, нет, - говорю (отступлю, поякстюся,
В душе лишь отторжению рад), -
Да и никуда грешный не испарюсь я:
Прямая здесь дорога мне в ад.

Жалейте усопших, жалейте убогих;
Ведь слёзы – они, как вода,
Для мертвого дроги, для калика ноги,
А для другого – нужда.

Заплакать же я никогда не сумею
(Да, воспитанье было не то;
Я все расскажу лишь зеленному змею,
Собравши влагу краем пальто).

Смотрите сюда, что стою я небритый,
Помятый, пьяный, грязный бугай
(Спасибо отцу за мои габариты
И месяцу зачатия – май).

Я так не узнал, кто же был этот гнида
В утробе от кого я возрос.
Твердили, по нему уж была панихида,
Когда я был еще млакосос.

Вот черти его затащили в могилу,
Когда он был совсем молодой.
Но я же живу и живу через силу,
Не в праве в раз покончить с собой.

Не стоило даже рубля нарождаться
На белый, словно платина, свет,
А сперматозоидом просто остаться –
Нет человека: мук его нет.

Но не захотели родные аборта,
Природа указала тот час,
Когда кислорода схватила аорта
И я подал вдруг миру свой глас.

© Copyright:
Андрей Бузин