От суеты мирской вдали, В пустыне на краю земли Старинный монастырь стоял, Им ветхий старец управлял.
В миру он звался Алексей. Отрекшись от земных страстей, Себя он богу посвятил И верхом святости прослыл.
Он был суров. Пред ним монахи В почтительном склонялись страхе, И мнилось им, что даже бог Читать в душе его не мог.
Какой огонь ее питал? Сиянье чистое святыни Иль пламя сумрачной гордыни Пылало в ней? Никто не знал.
Никто не знал, какой тревогой Томим, в задумчивости строгой Он уходил по вечерам В тенистый сад и прятал там
Души глубокое смятенье. О чем он возносил моленья За монастырскою стеной?
Из года в год одно виденье Ему являлось в час ночной.
Однажды ночью Сатана В пустыне той бродил уныло, И монастырская стена Ему дорогу преградила.
С улыбкой злобной на устах Он тихо постучал в ворота. Услышал стук его монах. «Несет нелегкая кого-то…»- Зевая, он проговорил И гостя позднего впустил.
В ту ночь монахи мирно спали. Лишь в келье старца тусклый свет Не гас. Персты его листали Страницы Библии. Ответ
Искал напрасно настоятель На мучивший его вопрос. Путем незримым шел Создатель, Где змеи прячутся меж роз
И мраком истина покрыта… «Кто там?» - спросил отец сердито, Заслышав шорох у дверей. Лишь пламя легкое свечей
Ему в ответ заколыхалось. «Мне это, верно, показалось»,- Подумал он, перекрестясь. Вдруг - келья светом залилась.
Под легким ветра дуновеньем Страницы книг пришли в движенье И пред святым отцом возник Из тьмы прекрасной девы лик.
Был у нее печальный взгляд И юных черт рисунок нежный, Струился черный водопад Волос на саван белоснежный,
И неземная красота Пугала взор; ее уста На бледном лике пламенели, Как розы на снегу; блестели Ее глаза, таился зной Под влажной, томной пеленой…
*
Зловещий час, вершина ночи, Пора разгула темных сил, Когда над миром рдеют очи Объятых ужасом светил,
И духов сонм, стремясь к свободе, Теснит земли усталой грудь, И Леший из лесу выходит, И в чистом поле бродит жуть…
|