Совсем недалеко от Тель-Авива, Ну, где-то километрах в тридцати, Стоял шатер - жилище бедуинов, В песках его не просто и найти.
Когда-то здесь семья жила большая: Муж, множество детей, и три жены, С далекого, Саудовского края Пришли они, спасаясь от войны.
Все жены были в красных галабеях, В тунике белой муж и в куфие. Браслеты на ногах, и женских шеях. Мужчины же - при кинжале и ружье.
Куда не глянь - песчаные барханы, Колючки, кактус, где-то саксаул, В загонах были козы и бараны, А на верблюдах с двух сторон баул...
Был этот дом с матерчатою крышей, Где доски стен торчали над песком. Казалось, что верблюды были выше, Чем обветшалый, бедуинский дом.
Навес фанерный, спальню прикрывая, Держал ковер, широкий, под собой. Шатер, тем самым, четко разделяя На женский с детским и ещё, мужской.
А ныне пустовали его стены В пустынной и безмолвствующей глуши. И посещали ветры и гиены Забытый дом в удушливой тиши.
Там только ветры жили беспрерывно, Не покидая вовсе этих стен, И, часто пели, глухо, заунывно. А жизнь текла почти без перемен.
Песчаным бурям подчинялся верно Гонимый ими бархатный песок И если бы не стены, то наверно Давно б засыпал оный уголок.
|