Меня часто сжигали на священных кострах:
Кости, с хрустом, ломали, проклинали мой прах,
И, на плаху, к полудню, волокли из темницы,
Рвали в клочья одежду - и смеялись девицы.
Но, как прежде, бреду я по булыжной дороге,
Очень больно... в крови обнажённые ноги,
Век за веком мелькают тюрьмы и гильотины,
Лагеря завершают первозданность картины.
Знаю, что остановят незнакомые люди,
Прочитают вердикт свой суровые судьи,
И, конечно, повесят... или к стенке поставят,
А затем, спустя годы, непременно восславят.
Назовут пострадавшим за Великую Веру,
Богом или пророком, и расхвалят не в меру.
Храм над гробом воздвигнут, иль парсуну какую,
В своём доме повесят на стенку пустую.
Чувствуя, как жжёт кожу терновый венец,
Я останусь единым - Дух, Сын и Отец,
И, смотреть буду молча с образов на портрете,
Как меня на расстрел вновь ведут на рассвете.
|
