Друг, доводилось ли бывать вам в Пиренеях? В той части их, где знатные синьоры Проводят дни, от солнца страсть питая, С тем, чтобы ночью щедро ей делиться.
Я, впрочем, ваш ответ опережаю: Взяв в руки кисти, краски и бумагу, Пока при памяти, я щедро набросаю Вам Española el pintura de la Vida.
Так вот представьте – это Аликанте – Рай на земле для местных рыболовов, Хоть и трудна их участь и проблемно Спасенье душ их, ах прости Мария!
Но, всё же, не о них сейчас слагаю, Скорей о людях, gracias a Dios, Которым чужды шлюхи и таверны. Да, речь пойдёт о праведных синьорах.
Святая Дева, что это за люди! – Честны, как тень; как музыка свободны! Щедры, трудолюбивы сколь возможно, С учётом, что живут в своих поместьях.
Знакомьтесь, вот и юный Валентино, Он сын провинциального министра, Когда-то получившего в наследство Дом, землю плодородную и титул.
Наш юный друг сейчас в своих покоях Веселью безобидно предаваясь, Читал стихи Эмильо Кастеллара, При том на голове и вверх ногами (Друзья сказали, так запомнить проще).
В дверь коротко и нервно постучали И, в тот же миг вбежала Консуэлла - Служанка, столь же юная, как отпрыск, Ногами в потолок пред ней представший.
«Ах, Мон синьор..!» - Запнувшись в полуслове, Она смотрела с крайним изумленьем. «Ну! Консуэлла!» - Паузу, прервавши, Вернул её в реальность Валентино, При том, с небес на землю опустившись.
«Синьор, простите, я с утра в недуге, Рассеянна немного...» - Консуэлла, Румянец пряча, что-то бормотала. «Да всё ж скажи мне, с чем ко мне пришла ты И можешь быть свободная до завтра.»
Он, в целом, был к служанке благосклонен, Ценил её за кротость и, конечно, За красоту волос иссиня-чёрных И влажных глаз, печальных и бездонных.
Возможно, был влюблён в неё, но тайно, Субординацию невольно соблюдая.
Вернёмся же в покои, в коих Конса С докладом пред синьором выступала: «У входа гостья, знает вас, сказала, Но имя не назвав, хоть я просила, Потребовала с вами повидаться, Её я в дом конечно не впустила...»
- «Впусти сейчас же, я спущусь немедля. Ответь мне, в прочем, молода ли дама?» - «По виду - сеньорита, столь красива, Что я и там немного растерялась...»
Не мудрено, подумал, одеваясь, Причёсываясь в спальне Валентино. - Так впечатлительна сегодня Консуэлла.
А сам, спеша, спустился в мягких туфлях По лестнице в гостиную. При этом Упёршись взглядом в спину визитёрши.
Она стояла, глядя на картину И лишь водила медленно ногою, Как будто пританцовывая танго, Его не видя. Тонкий стан девицы Был облачённым в ярко-красный бархат, Который плёл рельеф замысловатый От шеи в пол и, не минуя спину, Подчёркивал холмами ягодицы.
Взгляд задержав на нежных полусферах, Наш друг ногой запнулся за ступеньку, Невольно шум создав. Она газелью Всем телом, крайне быстро, обернувшись, Поймала взгляд его и, улыбнувшись, Присела в неглубоком реверансе, При том глубоким декольте чуть вздрогнув.
Их разделяло метра два, не больше И он смотрел на девушку в восторге От красоты её. И сам невольно замер (Наверное, от Консы заразившись Её сегодняшним недугом). Всё же, Собравшись, он представился девице, Того же и от гостьи ожидая.
Она, не говоря ни слова, улыбнулась. И было что-то в этой незнакомке Настолько близкое и может быть родное, Что и ему достаточно вдруг стало Всех прочих, невербальных, проявлений Её. И тут она сказала. В этой речи Звучал ручей, по камушкам сбежавший; И тонкий звон хрустального бокала, Наполненного Каберне на четверть; И пенье птиц в лесах Рибейра-Сакра, Где средь берёз монахи обитают.
- «Синьор, простите мне моё вторженье...»
Здесь я заметить должен, Валентино Уже давно простил её заочно На жизнь вперёд, а может быть навечно.
Вы спросите меня, что было дальше. И я спрошу: «А, разве есть сомненья?» Здесь суть проста - к нему явилась Зрелость в прекрасном теле молодом. А Юность Со всей своей рассеянностью скрылась, Хоть и была по-своему прекрасна.
Любовь всегда приходит так внезапно, Нас о визите не предупреждая. Она тиха и не желает славы, Её не ждём мы, но узнаем сразу. Любовь и Зрелость с нами будут вечно, А Юность - лишь ступенька к Совершенству!
|