Тебе, родной мой, было только двадцать

Тебе, родной мой, было только двадцать
В тот год, когда закончилась война.
И обожжённые стволы акаций
Забыть пытались жаркий плеск огня.

Когда казалось – миновали беды,
Свирелью птичьей пела тишина.
Послушницей смиренною победа
Склонилася у вдовьего окна,

Но, потеряв любое чувство меры,
На площадях плясала до зари.
И молодым вином поила вера,
Надежде настежь двери отворив.

Тебе, родной мой, было только двадцать
(Мне б нынешней годился в сыновья),
Но день - как вечность на смертельных плацах
Концлагерей в круженье воронья.

Мальчишка, Господи, совсем мальчишка.
Твой младший брат остался на войне.
И мать в притихшем маленьком домишке
Застыла ожиданием в окне.

И ты вернулся. И твои награды
Позванивали гордо на груди.
И жизнь грохочущею эстакадой
Звала. В какие дали впереди?

Тебе ли знать? Да и кому возможно.
О пройденном так страшно вспоминать.
И будущее путано и сложно -
Тогда ещё закрытая тетрадь.

Но молодым вином поила вера...