"Не жалею, не зову, не плачу ..."
Сергей Есенин
Не дыши, не зови, не плачь! -
Все равно не услышит палач
Стона сердца в стынущих жилах,
Звона неба в сложенных крыльях.
Не дыши, не зови, не плачь! -
Онемела родина-мать,
Ни подмоги, ни страсти, ни истин:
Только смерть на чужбине - как пристань.
Не дыши, не зови, не плачь! -
Эшафот лобызает "палач",
Чтобы смерть была - как в утробе,
В умащенном картечью сугробе.
27 ноября 2022
Нарине К. Удумян
Постскриптум:
Что чувствует тиран, отправляя подданных на казнь?
Что чувствует деспот, требуя исполнения любого абсурдного желания?
Чем в данном случае отличаются тиран или диктатор от палача?
Ничем. Палач - метафора насильственной смерти.
Палачом может стать любой, но не у всякого, возжелавшего незаконного наказания ближнего, есть власть и возможность привести дурное, абсурдное желание в исполнение.
Тот, кто облечен властью волею народа, не имеет права, морального и этического, отправлять своих подданных на верную смерть без согласия своего народа.
Народ не хочет гибели своих ближних.
И это - аксиома.
Как и аксиома то, что тираны безумны.
Есть знаковый эпизод в пьесе Альбера Камю "Калигула" - вот отрывок:
Сцена пятая
(Калигула меряет зал шагами. Потом идет к зеркалу.)
КАЛИГУЛА. Ты решил быть логичным, идиот. Остается только узнать, до какого предела. (С иронией.) Если бы тебе принесли луну, все бы изменилось, да? Невозможное стало бы возможно, и все преобразилось бы разом, в один миг. Почему бы и нет, Калигула? Как знать? (Озирается кругом.) Всё меньше людей вокруг меня, как странно. (Глядя в зеркало, глухим голосом.) Слишком много мертвых, слишком много мертвых. Какая от этого пустота! Даже если бы мне принесли луну, я уже не мог бы вернуться назад. Даже если мертвые снова зашевелились бы под ласками солнца, убийства оттого не ушли бы обратно под землю. (С яростью.) Логика, Калигула, надо строго держаться логики. Безграничная власть, безграничная верность своей судьбе. Нет, назад не возвращаются, надо идти до конца.
.........
И вот - финал:
Сцена тринадцатая
(Он снова становится позади Цезонии и обхватывает рукой ее шею.
Возбуждение его растет, пока он медленно душит Цезонию. Она не пытается бороться. Он говорит, наклоняясь к ее уху.)
КАЛИГУЛА: Я живу, я убиваю, я обладаю головокружительным могуществом разрушителя, рядом с которым могущество творца кажется жалкой пародией. Это и значит быть счастливым. Это и есть счастье - невыносимое освобождение, презрение ко всему на свете, и кровь, и ненависть вокруг, несравненное уединение человека, окидывающего взглядом свою жизнь, необъятная радость безнаказанного убийцы, неумолимая логика, которая перемалывает человеческие жизни (смеется), и твою тоже, Цезония, чтобы для меня настало наконец вожделенное одиночество во веки веков.
......
Сцена четырнадцатая
КАЛИГУЛА (поворачивается и идет к зеркалу, как в бреду).
Вот видишь, Геликон не пришел. Луны я не получу. Как это трудно - собственная правота - и долг идти до конца. Я боюсь конца. Мечи звенят! Это невинность готовит свое торжество. Отчего я не на той стороне! Мне страшно. Какая мерзость - сначала презирать других, а потом ощутить такую же трусость в своей душе.
... Все кажется таким сложным. А на самом деле все просто. Если бы я получил луну, если бы любви мне было довольно, все бы переменилось. Но чем утолить мою жажду? Какое сердце, какое божество бездонно, как озеро, чтобы напоить меня? (Опускается на колени и плачет.) Ни в этом мире, ни в ином нет ничего мне соразмерного. А ведь я знаю, и ты знаешь тоже (плача, протягивает руки к зеркалу), что мне нужно только одно: невозможное. Невозможное! Я искал его на границах мира, на краю своей души. Я протягивал руки (кричит), я протягиваю руки и натыкаюсь на тебя, передо мной всегда только ты, а я полон ненависти к тебе. Я пошел не той дорогой, она никуда не ведет. Моя свобода - ложная. Геликон! Геликон! Нет- и тут ничего. О, как тяжела эта ночь! Геликон не придет, мы навеки останемся виновны. Эта ночь тяжела, как страдание человеческое.
(За кулисами слышится шепот и лязг оружия).
ГЕЛИКОН (внезапно появляется в глубине сцены). Берегись, Гай! Берегись!
(Невидимая рука пронзает Геликона кинжалом.
Калигула встает, берет в руки табурет и, тяжело дыша, подходит к зеркалу. Смотрит на себя, изображает прыжок вперед и в ответ на такое же движение своего двойника в зеркале с воплем запускает в него табуретом.)
КАЛИГУЛА. В историю, Калигула, в историю.
(Зеркало разбивается, и в ту же минуту из всех дверей вбегают вооруженные заговорщики. Калигула поворачивается им навстречу с безумным смехом. Старый патриций наносит ему удар в спину, Херея - в лицо. Смех Калигулы переходит в предсмертную икоту. Удары сыплются на него со всех сторон. Смеясь и хрипя, в последнем всхлипе Калигула выкрикивает:
Я еще жив!
(Занавес)
|
