Где тянулись года и казалось, что жизнь бесконечна,
мы не ведали, как обернутся дела и слова.
Полагали, что плачет с оторванной лапой кузнечик.
Он и вправду рыдал. Даже голос, бедняга, сорвал.
Там где солнце ложилось в обнимку с мальчишкою рыжим,
а соседка при всех пострелёнышу: «Шобы ты сдох»,
но в молитвах Всевышнему: «Господи, сделай, чтоб выжил!
Напои, накорми, отложи кислорода на вдох».
Тот небесный посредник скорей всего что-то не понял,
и поминки для нас, будто праздник: конфеты — горой.
Даже трудно представить, что были пустой шелупонью.
Детворой, для которой кончина казалась игрой...
Только битые жизнью с лихвой дураки и дороги
друг без друга ни шагу, повязаны общей бедой.
Уместилась лихая судьба в обезличенный логин,
в желтизну фотоснимка, где мама была молодой.
|
