Я бы придумала тебя снова –
откровением осеннего дождя,
листопадом ночи,
когда мокрые листья
под светом сутулого фонаря
опадают на землю,
начинающую забывать
недавнее
летнее
марево.
Я бы придумала тебя
мелодией февральской метели –
той самой,
которая однажды закружила нас
баховским скерцо,
и мы заблудились
в Старом городе,
зная его
до последнего переулка.
Мы заблудились,
чтобы
забрести
к нему
в гости?
Нам так казалось!
Мы попали
к нему
и
ночь напролет пили
его волшебные фуги,
которыми
он баловал нас.
Он играл и играл,
за окошком
метель поднималась,
у камина
посапывал, вздрагивая,
наш рыжий бродяга- пёс,
который, зная,
что мы обязательно заблудимся,
никогда не отпускал нас одних.
Сегодня
мы и с ним заблудились,
но именно он
вывел нас туда,
куда было до’лжно.
Он привёл нас…
к Нему,
к свету
его одинокого окна,
чтобы разбавить метель
Божественной Фугой Гения…
Нам так казалось…
Господи, как давно это было…
Я бы снова и снова
придумала тебя летом
с убивающим солнцем,
духотой
и засухой.
Ни полумёртвые деревья,
ни безжизненные цветы,
лишённые живительной влаги,
не помешали бы нам
опять
разыграть
нашу
давнюю пьесу,
что пылилась в углу
старого чулана
на самой верхней полке
среди выцветших нот,
листков из альбома
с написанными стихами
и пачкой потускневших фотографий,
скрывающих от мира
свидетельства
нашего
неожиданно- короткого
счастья…
Ты когда-то сказал,
что оно
не может
быть
долгим,
потому что иначе
нельзя будет
пережить боль потери.
Мы не пережили,
потому что
были счастливы
целую вечность…
Мы не пережили
и потерялись.
Не могли не потеряться, потому что пьеса была написана
и несколько раз нам даже удалось сыграть её при полном аншлаге.
А дни мелькали
тополиным пухом,
кленовыми листопадами
сгорали в рябиновых кострах,
вымерзая до весеннего тепла,
чтобы свершить
ещё один бег по кругу.
Вечера
наполнялись пустотой
и причудами воспоминаний,
а где-то,
далеко ли
близко ли –
никто не знает, где,
играла – пиликала,
что-то разучивая,
скрипочка.
Запиналась, вздыхая,
повторяла опять
и опять запиналась,
и вздыхала снова.
Потом,
отыскав нужную нотку,
продолжала выводить
только ей ведомую мелодию,
от чего становилось
тепло-тепло
где-то под сердцем.
Помнишь:
Марина Цветаева,
«Час ученичества…»?
Он самый,
когда всё –
только-только
и робко-робко
рождается прямо здесь,
где-то рядом с тобой,
а ты слушаешь
и дышать боишься,
чтобы не спугнуть,
и чтобы не оборвалось
и звучать продолжало,
пусть даже спотыкаясь
и вздыхая глубоко
от кажущейся безнадёжности…
Пусть,
пусть,
и пусть!
С чистого листа,
как в первый раз,
не обрывая никогда,
чтобы… звучать продолжало…
я бы придумала
тебя
снова…
03. 07. 09. 2021
|
