Померкла боль, зажглась свеча,
Растаяли пророчество и грусть.
Не тороплюсь рубить сплеча
И вряд ли к прошлому вернусь.
Нет сил былое повторить.
Забыты спесь и буйный зной.
И нет стремленья удивить
Ни новизной, ни крутизной.
Остыл во внешнем. Может, зрелость
Стучится в дверь, не торопясь?
Так многое успеть хотелось,
Но скачки нет, рассудок – князь.
Клубок из мыслей не разгадан.
Жить просто – вовсе не легко.
И вереницею загадок
Застрял душою глубоко.
К чему повторы, детский лепет
И жалобы на трудность дней?
Шаг прямо… и развеян в пепел,
А влево – призрак-грамотей.
Направо – скука серых будней.
Назад – ошибка и пробел.
Болтаюсь в мире жадных трутней
И для рожденья не созрел.
Душа надеется и ищет
Дорогу или колею.
Умом наказан, духом нищий.
И не познать свою стезю.
А впрочем, что тут унывать,
У каждого свои миры.
Стремлюсь душою принимать
Любые Господа дары.
Глядишь, рассеян ложный враг
И другом стал для глубины.
Забыты тени, серость, мрак.
Запретов нет, как нет стены.
Простор талантов и идей,
И замыслов во Славу Божью.
Я принимаю мир людей,
Бреду в поту по бездорожью.
28 марта 1997 г.
|
