Вновь налёт, испуг, сирены вой. С черноты несётся рокот грозный. Мы в подвале. Рядом, за стеной, Снова чья-то смерть и чьи-то слёзы.
В воздухе висит тягучий страх И цепляет сердце, давит горло. Через время спросят о врагах – О подвале расскажу, бесспорно.
Немцев я не видел никого, Разве только мёртвый фриц в кабине… Сбитый, он упал недалеко, Но погибший навсегда безвинен.
Грудью навалившись на штурвал, Он, казалось, задремал устало. Просто человек, что рос, мечтал И в момент упал, накрывшись сталью.
Купол неба, словно саркофаг, Покрывал его надёжной крышей. Что теперь сказал бы этот враг, Устремляясь от земли всё выше?
Я не видел этих зверских глаз, Что смотрели сквозь прицел ночами В жажде превратить нас в пепел, в грязь, Жутко разверзаясь небесами.
Мне б спросить хоть одного: За что? Чем мы помешали в своём детстве? Я в подвале понимаю то, Что у нас осталось человечье:
Крепких рук зажавшее кольцо, Мамин шёпот: «Я с тобой, не бойся!» Мне бы хоть разок взглянуть в лицо И в фашистских разобраться свойствах.
Должен я до крошечки впитать Боль потери, ужас ожиданья, Чтоб потомкам верно передать Ценность, но и хрупкость мирозданья.
Мы учились, бегали в кино, Жгли костры, в романтику играя. Рухнул мир, казалось, так давно. Завтра будет ли у нас? Не знаю…
|