Я поднималась под его «Гимнастику»: Наклоны вправо-влево, «руки шире», Цитировали тайно одноклассники, Что не услышишь в радиоэфире.
Слова вбивались весело и намертво, Взывали к удовольствиям не плотским, И даже, когда сердце его замерло, Хрипел во всех дворах кумир Высоцкий.
Рвались и заедали плёнки хлипкие, Их клеили и запускали снова И слушали его порой с улыбками, Но были и расплакаться готовы.
Я мыла пол в квартире под Высоцкого, И под него же делала уроки, И гения жалела одинокого, Для многих ставшего живым истоком.
Истоком чести истинной и мудрости, Сочувствия и совести глубокой, Что заставлял забыть о детской глупости И в гоноре не залетать высоко.
Есть имена, ценимые особенно, И он, Высоцкий, светоч негасимый, В стихах и песнях, яростных, отточенных, Он весь – сплошной порыв, душа и сила.
Насквозь провидел подлость и неискренность, Громил безжалостно фальшь и пороки, И, ненавидя ханжество и выспренность, Он вдруг ушёл совсем, ушёл до срока.
Давно мы стали без него сиротами. Минует год пускай хотя бы сотый, С тех пор, как осознала себя взрослою, Мерило честной жизни – мой Высоцкий.
|