Памяти Марины Ивановны Цветаевой (венок сонетов)

1

Марина, бедная Марина!
Твоей судьбы страшнее нет.
Не много ль - женщина, поэт,
Стройна, тонка, как балерина?

Начало жизни: пелерина,
Богатство, знатность, интеллект,
Музея славного проект,
Трeхпрудный, запах мандарина...

Мать - музыкант, отец в науке.
Ни пустословия, ни скуки.
Сестра родная недурна.

Росла Цветаева Маруся,
Красавица в московском вкусе,
Горда, талантлива, умна.

2

Горда, талантлива, умна,
Любви познавшая искусство,
Страстей софических распутство,
Небесна, звeздна - и земна.

Практичностью обделена,
Ценившая фантазий буйство,
Не признававшая холуйство,
То равнодушна, то нервна...

Как ряд браслетов на запястье,
Потери множились, несчастья.
В тебе страдала мать, жена.

Ты к Божеству была презренна,
По-европейски несмиренна,
По-русски в смерти нешумна.

3

По-русски в смерти нешумна,
В приготовленьях к ней спокойна,
Устав от травли недостойной,
Ушла ты, разумом больна.

Не жгла Елабугу война,
Изба была тиха, покойна,
Чета хозяев незапойна.
Но ты жила в себе, одна.

Оставив сына на закланье
И близким письма-заклинанья,
Открыла жуткие смотрины.

Не вспоминала в смертный час,
Как встретив матери отказ,
Погибла дочь твоя Ирина.

4

Погибла дочь твоя Ирина -
Дитя голодных, мрачных лет.
Больной ребeнок - не сонет,
Ему бы дольку апельсина,

К столу б хоть сладкая рябина -
Лесных подобие конфет...
Не гордость, не в окошке свет,
Заморыш, девочка-лучина.

Грязь, холод, комнат неуют.
Малышку отдали в приют.
Была на то своя причина.

Круженья муз - твои ль грехи?
Но и для выжившей стихи -
Для Ариадны - не перина.

5

Для Ариадны - не перина,
Худой, продавленный диван,
Забот недетских караван,
Тщеславья взрослого витрина.

Не дочка - дивная картина:
Глаза - безбрежный океан,
Чуть крупноват девичий стан,
Косы тяжeлая лепнина.

В тени великой поэтессы
Существованье не принцессы.
Роль Али преданной скромна:

Кухарка, прачка, судомойка...
Не берегли. Бедняжке только
Жестокость нар предрешена.

6

Жестокость нар предрешена:
Из тихой Франции девица
Назад, в советскую столицу
Вернулась, в миф погружена.

Иллюзий блажь сокрушена:
В чекиста выпало влюбиться,
Тюрьмой, этапом расплатиться.
Лишь писем речь разрешена.

Семнадцать лет в далeкой ссылке,
От тeток редкие посылки,
Под старость - поздняя весна.

До дней последних мать жалела
И брата воскресить хотела -
Георгия, героя сна.

7

Георгия, героя сна,
Носила в Чехии под шалью.
Чей сын? - сокрыто под вуалью,
Священна тайны белизна.

Пуста домашняя казна,
Но мальчик стал твоей медалью.
Дарила виденьем за далью,
Ввысь, материнства новизна.

Хорош, кудряв был солнце-Мур,
Серьeзен, взросл, не балагур -
Божок, вторая половина.

Венец родительских надежд
Не износил своих одежд -
Смела военная година.

8

Смела военная година
Пижона, сноба, сироту.
Познал людскую доброту
И равнодушья тронул льдину.

Не уважал простолюдина,
Лелеял духа высоту,
Литературы красоту
Прочувствовал до сердцевины.

Был избалован, трусоват.
Пополнить армию солдат
Боялся всей мальчишьей кожей.

Последний в жизни - первый бой...
Куда отважней был другой -
Любимый рыцарь твой Серeжа.

9

Любимый рыцарь твой Серeжа
Носил фамилию Эфрон.
Измен, романов тихий фон,
Как будто кроток, нетревожен.

Всe в нeм красиво и пригоже.
Поэт в душе, не солдафон,
Держал за пазухой патрон,
Ряды агентов преумножив.

Сиротство знавший и болезни,
Воспитан, вежлив и любезен,
К насилью непредрасположен,

Желавший миру перемен
Огромноглазый джентельмен
В пристрастьях был неосторожен.

10

В пристрастьях был неосторожен,
Влюблeн в романтику стрельбы.
В фантасмагории борьбы
Клинок выхватывал из ножен.

Участник битв опасно сложен:
То жаждал белых похвальбы,
То большевистской ждал судьбы.
Закон отмщенья непреложен.

Не знал профессий, ремесла.
Куда вода его несла,
Туда и плыл безвольный плот.

Осознавал ли? Спор отделен.
Сам на Лубянке был расстрелян,
Всех вас возвeл на эшафот.

11

Всех вас возвeл на эшафот,
Москву избравших легковерно,
Париж проклявших суеверно,
Тридцать девятый страшный год.

Какой-то тайный приворот
Исподтишка, неоткровенно
Тебя подталкивал, наверно,
В смертельный тот круговорот.

Собрались в Болшево на даче
Агенты, выполнив задачи,
На тропах, в тюрьмы проторeнных.

Ты среди них - вороной белой.
В последний раз казалась целой
Семья страдальцев одарeнных.

12

Семья страдальцев одарeнных:
Серeжа мрачен, нездоров,
Мур неулыбчив и суров,
Одна лишь Аля - из влюблeнных.

Ты - из чужих, из отдалeнных
От изначальности даров.
Вокруг - невидимый покров
Намeков неопределeнных.

Стояли дивные погоды.
Не предвещало лето годы
Сроков, давно оговорeнных.

Сбывался мрак предчувствий худших
Людей виновных иль заблудших,
В России жить приговорeнных.

13

В России жить приговорeнных
Навет вовеки не щадил,
В одежды грязные рядил,
Клеветниками сотворeнных.

За щедрость предков умудрeнных
Тебе добром не отплатил.
Друзей московских отвратил,
Как от чумы заговорeнных.

Культуры слепок устарелой,
Необъяснимой, вражьей, белой -
Твоя семья пошла в расход.

Так воспевавшая Отчизну,
В ней доведeнная до тризны,
Эфронов кончившая род.

14

Эфронов кончившая род,
Жизнь не оставила потомков.
Опустошив твои котомки,
Вскормила графоманов сброд.

Тебя не чествует народ.
Твой голос медленно, негромко
Звучит, где высветлена кромка
Души, не вынесшей полeт.

Стихов не всем понятна сила,
Условны память и могила,
Плач по тебе - из стеарина.

Должно быть, Бог тебя простил,
Но не вернул, не воскресил.
Марина, бедная Марина!

15

Марина, бедная Марина!
Горда, талантлива, умна,
По-русски в смерти нешумна...
Погибла дочь твоя Ирина.

Для Ариадны - не перина,
Жестокость нар предрешена.
Георгия, героя сна,
Смела военная година.

Любимый рыцарь твой Серeжа
В пристрастьях был неосторожен,
Всех вас возвeл на эшафот.

Семья страдальцев одарeнных,
В России жить приговорeнных,
Эфронов кончившая род.