Все подвержено энтропии: хаотично порхают мысли, в них от Вия до папы Пия протекает рекою рислинг.
В резонансе с парами спирта философия от Декарта, я с эдемскою веткой мирта, как Адам посреди Монмартра.
Я молекулой первородной век который насквозь пронзаю, то шагаю с Шагалом в Гродно, то Борею слова бросаю.
Теплотой от Большого Взрыва над планетою расширяюсь, и слагаю стишочки криво, в чем прилюдно пред вами каюсь.
Мне эпитетом эпопеи гложет голову червь словечка, мол тупею я в портупее, угощая стихами печку.
Мир куражится, костенея. Башня Эйфеля, что Голгофа. Жизнь приходит, как злая фея, и талдычит закон Кирхгофа.
Мол, все силы мои лихие Непременно исчезнут в точке, И услышат стихи глухие, И слепые узреют строчки.
Сеет дождик по всей Рассее, я рассеян, как смерть вселенной, эх, энергия Одиссеи, ты, как мощи святых, нетленна!
Угасает звезда за шторой, замолкает пузатый чайник, и рефрен, как мотор повтора, задевает меня нечаянно.
Все подвержено энтропии! Холодеет без рифмы слово. Охраняет покой крапива, и мораль воскресает снова
И патетике потакает. Пафос небо пронзает басом. Запинаясь слегка, икая, Суть приводит в движенье массы.
Упивается ночью темень. Мысль корнями вросла в подушку, Снов густых вызревает семя И поэта берет на мушку.
На расшатанном табурете птичий щебет моих писулек, как же тесно на этом свете, что для смерти не жалко пули!
Математика - речь Гомера, достоевщину ветер носит. За крестами восходит вера и, как догма, приходит осень!
|