Не счесть врагов, не брошенных перчаток.
Не преклонив, а встав с чужих колен,
все смыслы обнажив от глаз до пяток,
наполнят страсть и кровь пустой рефрен.
В могиле сыро и, как в танке, глухо,
вокруг креста гуляют сквозняки.
Мне в старых валенках тепло и сухо,
годам, зиме и моде вопреки.
Чтоб скоротать навязчивость досуга,
сыграю с Богом, предложив ничью.
Мне в старых валенках тепло и сухо,
отмерю раз и семь разов налью.
На потолке уснуть боится муха,
зевает и ногами в щёки бьёт,
ей в новых валенках тепло и сухо
в дней суете и ночи напролёт.
Топор кипит в кастрюле вместо супа,
добавить можно соль для ран и сны,
щепоть молитвы горькой кротко, скупо, -
поминки пьяным бабам не страшны.
Порок, как суть, - на паперти. Расплата?
Но грех бесценен - бирка без цены.
Как говорил я сам себе когда-то:
"Поминки нищим духом не страшны".
Христову дару робко в зубы глядя,
ценя гешефт, за перемену мест,
молился выкрест в церкви, о пощаде, -
не выдаст Бог, а поп жидов не ест.
Нож в сердце хуже ржавой вилки в ..пе.
Костёр не друг, но хуже братский крест
и, если зад от бед убережёте,
не выдаст Бог, а поп жидов не ест.
Нельзя туда попасть без лапсердака,
в аду гори иль скромно догорай.
Без шума усыпляют с Богом драки,
тартар без днища сущий адский рай.
Перекрестив меж глаз врагов трояко,
до в хлам пропитого сто грамм добрал.
Без шума усыпляют секс и драки,
без мата кровушка - вода из ран.
Клин клином вышибают, бабу - бабой.
Как? Знает только мудрый стойкий хрен,
который пьёт и бьёт, как вышибала,
пуская кровь, в ней плавает рефрен.
|
